- Где же твои доказательства, майстер Омар? - произнесла актриса. Покажи нам этот замечательный алмаз!
- Увы, майне даме, его давно уже нет. Я таскал его с собой несколько месяцев, так и не зная, что с ним делать. Потом, наверное, потерял, или одна из моих подружек пошарила по моим карманам, пока я спал.
- Даже если то, что ты нарассказал тут, правда, - буркнул купец, - это ничего не меняет. Высокочесть не представляет собой для нас никакого интереса. Нам нужен его правнук или правнучка - ребенок Звездоискателя, сына Быстроклинка.
Фриц встал и потянулся.
- Мне надо выйти за дровами. Не вынести ли заодно и мусор?
Снова все взгляды обратились к капитану Тигру. Тот пожал плечами.
- Почему бы и нет? Как говорила ее светлость несколько минут назад, самое время свершиться правосудию. Мы достаточно долго терпели этого бродягу.
Фриц тронулся с места... Я открыл рот...
- Оставьте его, - произнес негромкий, скрипучий голос.
Все повернулись к старухе. Она смотрела в огонь, совершенно поглощенная этим занятием.
- Сударыня? - осторожно переспросил солдат. Впрочем, не он один казался удивленным этой внезапной сменой настроений.
- Оставьте его, - тихо повторила она, не оглядываясь. - В его словах, возможно, есть правда.
- Но это невозможно, сударыня! Я могу допустить, что он был в Верлии подростком лет двадцать назад, но сорок пять... - Неосторожная фраза. На его месте я не стал бы напоминать ей, что мое зрение лучше, чем ее.
На мгновение все в помещении затаили дыхание.
Она вздохнула, так и не отрывая взгляда от угольев.
- Я помню Высокочесть, и он был такой, каким описал его майстер Омар. Несомненно, история приукрашена, и все же эти сказители довольно точно передают их друг другу, и я осмелюсь сказать, что подобное событие имело место. Оставьте его.
Тигр пожал плечами и отпустил меч.
Гвилл вздохнул с облегчением.
- Если нам надо сделать выбор между рассказами майстера Тиккенпфайффера и майстера Омара, мне кажется, в последней больше профессионального блеска... - Он прервался, чтобы чихнуть, но продолжать не стал.
Никто не обратил на эти слова никакого внимания.
Фриц зарычал, как голодный лев, по ошибке прыгнувший на колючий куст. В ярости шагнул он к двери, где напялил меховую доху, похоже, сшитую из шкур нескольких медведей. В комнату на мгновение ворвался ветер, пошевеливший мох на полу, потом тяжелая дверь со стуком захлопнулась.
- Розалинда, детка, - произнесла старуха, обращаясь к камину. - Мне кажется, настало время рассказать этим людям, кто ты.
Девушка сжалась, как бы пытаясь сделаться незаметной.
- Д-да, с-сударыня. - Она в страхе огляделась по сторонам, ища спасения, - ни дать ни взять заяц, загнанный сворой борзых.
- Почему бы тебе не сходить за ларцом? - Старуха так и не оглянулась ни разу.
- Д-да, суд-дарыня! - Девушка встала и поспешила вверх по лестнице.
Фрида вскочила и схватила меня за плечо.
- Иди за мной! Быстро!
Она забежала за стойку, схватив на ходу фонарь, и исчезла на кухне. Я удивленно встал и последовал за ней, путаясь в штанинах Фрицева костюма.
Кухня оказалась меньше, чем я ожидал. Почти все место в ней занимали большой стол, колода для разделки туш и большая чугунная плита, в данную минуту остывшая. Слабый запах свежего хлеба сохранился в ней, наверное, со вчерашнего дня. Должно быть, Фриц, входя сюда, бился лбом о многочисленные окорока, медные кастрюли и сетки с луком, свисавшие с балок. Среди них болтались три ощипанные куриные тушки. Две стены были целиком заняты полками, на которых выстроились ряды банок, глиняных горшков и сыров, зато посреди стены, противоположной плите, красовалось окно. Фрида сражалась с щеколдами на ставне.
Я взял ее за руку - моя рука запуталась в рукаве - и отвел ее в сторону.
- Дорогая, - мягко произнес я. - Нам совершенно не обязательно любоваться пейзажем. Все равно в такой темноте он не так хорош.
- Кретин! - выпалила она, выдергивая руку. - Он ведь убьет тебя!
- Многие рассчитывали на это, и ни одному пока не удалось. - Она была почти одного со мной роста, но не совсем. Я улыбнулся, глядя ей в глаза полные страха, сердитые голубые глаза. Да, такими глазами можно любоваться часами.
- Он ведь не шутит, Омар! Он любил это чудовище. Ты оставил его в дураках. Он все это время мечтал отомстить тебе! Я видела, как он разделывал людей на котлеты за куда меньшее. А потом бросит тебя в сугроб и оставит умирать, точно тебе говорю!
- Тогда подари мне хоть один бесценный поцелуй, любовь моя, чтобы я мог отправиться к богам, улыбаясь. Всего один поцелуй, и все остальное, что было со мной в жизни, исчезнет как дым.
- Ох, глупец, ну пойми же ты, сейчас не время шутить! - Фрида снова занялась ставнем.
Я повернул ее лицом к себе и обхватил руками. Концы рукавов, свисая, болтались за ее спиной.
- Неужели ты не понимаешь, о Богиня Любви, что только твои пухлые губки привели меня обратно? Искры веселья в твоих глазах, румяный жар щек? Конечно же, я знаю, что такую красоту всегда стерегут драконы, но сердце мое оставалось здесь с весны, со дня, когда я впервые увидел тебя. Никакие угрозы, никакая опасность не остановили бы меня от...
Она начала бороться. Будь это честный поединок, меня трудно было бы одолеть. Фриду нельзя было назвать хрупкой девушкой, и я удерживал ее вполсилы. Мы крутились, шатаясь, под овощами. Я тщетно пытался прижать ее губы к моим.
- Будь у нас время для ухаживания, я бы целовал твои ноги, - выдохнул я.
- Тупица! - взорвалась она. - Одно хорошо, выбить из твоей дурьей башки разум он уже не сможет!
- Я проводил бы часы, восхваляя твои колени и сочиняя сонеты в честь твоих локтей!
Я продолжал бы экскурс в поэзию и дальше, если бы она не ухитрилась наступить мне на босую левую ногу. Я поджал ногу, схватившись за нее обеими руками, и запрыгал на другой ноге, сдавленно бормоча нечто маловразумительное на дразильянском, йоркобинском и даже вуззианском. Когда я снова обрел способность говорить более или менее внятно, она возилась со ставнем. Упорная женщина.
- Что, - прохрипел я сквозь слезы, - что это ты делаешь?
- Ключ от конюшни над дверью. Фриц не видит этого окна от поленницы. Как только он вернется в дом, ты побежишь туда и возьмешь лошадь. Возможно, ты не успеешь оседлать...