— Так, где-то были.
Он заглянул в один ящик стола, в другой, потом открыл узкий шкафчик в углу у плиты.
— А, вот они. — И достал два белых кружевных фартука.
Отдал один Норману, а другой надел сам.
— Завяжешь? — спросил он и повернулся к Норману спиной.
Тот посмотрел на сверкнувший нож и, положив его на стол, стал завязывать пояс.
— Не туго?
— Ещё чуть-чуть натяни.
— Так?
— Да, в самый раз. Тебе завязать?
— Нет, сам справлюсь.
Норман подпоясался, глянул на Игоря, на себя. Ухмылка перекосила его лицо.
— Извини, но мы похожи на каких-то блядских горничных, хотя тебе идёт.
— Даже не знаю, воспринимать это как комплимент или начинать бить тревогу.
Всё ещё ухмыляясь, Норман взял яйцо и, ловко расколов на две половинки, вылил содержимое в миску.
— Круто!
— Хочешь, научу?
— Конечно!
— Вот, — он протянул нож, — держи легко, как смычок, но плотно, целься посередине, бей!
Нож прошёл через яйцо насквозь и рассёк указательный палец.
— А-у! — взвыл Игорь и выронил яйцо в миску. — Чёрт!
— Извини, забыл предупредить, что нож очень острый, — сказал Норман.
Он взял Игоря за руку и припал губами к порезу, высасывая кровь и зализывая ранку. Поднял глаза на Игоря. Тот ошарашенно смотрел на него.
— Я Васе всегда так делала.
— Что?
— Ничего. Ха-ха-ха-ха-ха! Ты только посмотри, — он указывал в миску, где несколько капель крови попало на желток, — прямо как кровавый глаз. А знаешь, если добавить немного вишен, пирог будет ещё вкуснее. У вас есть замороженная вишня?
— Где-то была, — выдавил Игорь.
— Заклей пластырем, а то точно заляпаешься. А фартучки такие красивые. — Он провёл руками по фартуку, разглаживая его.
Игорь достал аптечку, нашёл пластырь и прилепил.
— Так, иди сюда. Ты ж яйца мыл?
— К-конечно, — начав отчего-то заикаться, произнёс Игорь.
— Я скорлупки все выбрал. Сейчас третье будем бить, вместе, — сказал Норман и подмигнул.
В одной руке Игорь держал яйцо, в другой нож. Норман, прижавшись, обнимал Игоря сзади, накрыв его руки своими.
— Какой приятный у тебя парфюм, такой свежий, — прошептал на ухо Норман. — Да не сжимай ты так яйцо, а то раздавишь, ты ж свои так не сжимаешь. — Он хихикнул. — Так, заносим, — нож приподнялся, — и бьём.
Нож вошёл ровно до середины. Игорь раскрыл яйцо и вылил содержимое в чашку.
— Ура, получилось! А как же моя кровь? — вспомнил он, глянув на окровавленный желток.
— А что кровь? Мы же от неё не умрём. Почувствуй себя каннибалом!
Норман вновь жизнерадостно рассмеялся.
— Иди мажь маслом противень, раскладывай яблоки и немного вишен не забудь, но чуть-чуть, а то сырой будет. А я пока тесто взобью.
Игорь заливал яблоки тестом, а Норман, высунув кончик языка и наклонившись поближе, внимательно наблюдал за процессом.
— Всё, ставь в духовку.
Они помыли и убрали посуду.
— Чай, кофе?
— Кофе.
— Я тоже, — сказал Игорь и включил кофеварку.
Они сняли фартуки и плюхнулись на мягкий кожаный диван у регистрации.
— Весело было, — сказал Норман, шлёпнул Игоря по бедру и так и остался сидеть, не убрав руки.
Игорь покосился на руку, на Нормана. Тот что-то беззаботно разглядывал на потолке. Чуть-чуть подождав, он накрыл его руку своей. Сердце у него забилось быстрее, а в Нормане ничего не изменилось. Тогда он сдвинул его руку внутрь и ближе к паху. Поднял взгляд и вздрогнул. Норман смотрел на него немигающим взглядом.
— Чувствуешь? Уже пирогом пахнет!
— Д-да, — вымолвил Игорь, покрываясь потом.
— Это от духовки тепло идёт, раздевайся, — сказал Норман и стал расстёгивать рубашку.
Игорь последовал его примеру. И вот они уже сидели голые по пояс.
— А кто тебя научил яблочный пирог делать?
— Мама. — Лицо Игоря погрустнело. — Она его всегда раньше делала.
— А сейчас?
— Она умерла. В начале лета. Мы только начали строить мотель, как её лесовоз сбил. Она пыталась спасти нашего Мурзика, когда тот на дорогу выбежал. Мы их вместе похоронили.
— Извини, — сказал Норман, и его рука вновь накрыла бедро Игоря. — Я тебя понимаю.
Он придвинулся и обнял Игоря за плечи, а тот положил уже свою руку на его бедро, скользнул выше. И когда рука достигла места назначения, повернул голову и поцеловал Нормана в губы. Оторвался.
— Знаешь, — сказал Норман, — мама может очень-очень сильно разозлиться, если мы ей ни одного кусочка не оставим.
*
— Божественный аромат, — сказал Норман, склонившись над только что вынутым из духовки пирогом, и вонзил в него нож. — Тащи тарелки.
Довольные, они уплетали пирог, запивали его кофе и болтали.
— С вишнями и правда вкуснее — кислинка, аромат.
— Ага. Ты в какой класс ходишь?
— Слава Богу, ни в какой. В этом году десятый закончил, но в одиннадцатый не собираюсь. Отец не настаивает. Я ему здесь нужен.
— Не любишь школу?
— А за что её любить, одни уроды, задолбали!
— В этом мы схожи. Так вы с отцом вдвоём хозяйничаете?
— Нет, он недавно себе новую подружку завёл. Инной зовут.
— И как она тебе?
Игорь пожал плечами.
— Почти привык, а поначалу не принимал, огрызался и считал отца предателем.
— Как я тебя понимаю! Блин, что-то мамы долго нет, я волнуюсь.
— Позвони.
— Да я телефон в машине забыл.
— Возьми мой.
— Я номера не помню, мы недавно поменяли.
— Я думаю, она бы сама позвонила, если бы что-то случилось. Скорее всего, на ближней заправке бензина не оказалось, и она на другой конец города поехала.
— Видимо, так, — кивнул Норман. — Я, пожалуй, пойду. Помоюсь и буду укладываться.
— Хорошо. Понадоблюсь — я рядом, во втором номере, а отец с Инной в первом.
— Спокойной ночи, Каору.
— Спокойной ночи, до завтра!
Норман ушёл. Игорь помыл посуду, выключил на кухне свет и вышел. Подошёл к телевизору. «Суперакция! Два живых сна по цене одного!» — сияла и искрилась надпись, а за ней радостные дети скакали по кровати и подкидывали подушки.
«Совсем офигели, скоро воздухом начнут торговать!» — думал Игорь, закрывая кафе и опуская рольставни. Окинул взглядом пустую стоянку, посмотрел на сияющие звёзды. Среди них, мигая, двигалась искорка самолёта. Игорь представил ряды кресел и людей, вглядывающихся в темноту за иллюминаторами, вздохнул и пошёл к себе.
Разделся, лёг поверх одеяла. Спать не хотелось. Из-за стены доносился шум воды. Игорь представил нагого Нормана. Как тот стоит под душем, а струи воды бьют в лицо, стекают по груди, животу, ниже, ниже. Он провёл рукой по своему животу, нырнул под резинку трусов, спустил, а затем снял совсем, чтобы не мешали. Пока он снимал трусы, Норман выключил воду и теперь с кем-то разговаривал. Игорь прислушался, но слышно было плохо, а другого человека — вообще не слышно. Казалось, что Норман разговаривает по телефону, но ведь он сказал, что забыл его в машине, а на стоянке по-прежнему было пусто.
Тут он услышал, как хлопнула соседняя дверь, потом открылась и закрылась его. Кто-то вошёл в номер, а он даже не успел ничем прикрыться, только подтянул и скрестил ноги.
— Норман?
— Да, Норман рассказал, как ты о нём позаботился, угостил пирогом, был с ним ласков. И пока Норман спит, я пришла тебя отблагодарить.
Шепча всё это, она подошла и села на кровать. Накрыла ладонями его колени, развела в стороны и склонилась между ними.
Не дожидаясь команды, Игорь сам убрал скрещённые руки и почувствовал себя абсолютно беззащитным, но с радостью и покорностью отдался чужой воле.
Мягкие влажные губы обхватили его головку, потянули вверх, а язык облизал, скользя по кругу. Игорь задрожал и подал таз вверх. Губы пустили его дальше, глубже, потом назад, язык сделал очередной круг, и вновь вглубь.
Он прогнулся, её руки нырнули под поясницу, приподняли, стали направлять, задавая ритм.
Он ощутил, как подкатывает наслаждение, напрягся, желая отсрочить неизбежное, чтобы продлить это несказанное удовольствие. И она, будто уловив его желание, отпустила член, а затем задрала его ноги, прижимая бёдра к животу.