Ее опять охватило то необычайное, казавшееся опьянением чувство. Эдгар находился у дальнего конца оранжереи, рядом с верстаком стояли козлы, и он проворно работал пилой. Когда Стелла дошла до середины дорожки, он обернулся и стал смотреть на нее.
– Продолжай работу, – сказала Стелла, подходя. – Не останавливайся из-за меня.
Но Эдгар не стал продолжать. Он достал из кармана жестянку с табаком, сел на скамью у стены и принялся свертывать самокрутку. Стелла села рядом.
– Я ходила в павильон, – сообщила она.
– Знаю, – насмешливо отозвался он.
– Откуда?
– Один из пациентов видел тебя.
Ее это почему-то встревожило.
– Сможешь прийти туда после полудня?
Эдгар с легкой улыбкой облизнул край самокрутки. Ему было приятно нетерпение, которое он пробудил в этой бледной страстной женщине. Стелла увидела это и коснулась его лица.
– Сможешь? – повторила она вполголоса.
– Да.
Разговор продолжался, и Стелла старалась не выказывать нараставшего возбуждения. Как бы невзначай она коснулась голой ногой его вельветовых брюк. Подвергаться риску было неразумно, но все же она поцеловала Эдгара здесь же, в огороде.
После полудня они встретились в павильоне, быстро приспособились не замечать пыли и неудобств, соорудили из одеял и подушек примитивную постель. Раздели друг друга и улеглись, но о сексе Стелла сказала только, что он был раскованным и обоюдно активным; она никогда не знала ничего похожего на ту неистовость, с которой двигались их тела. Потом Эдгар запасся спиртным. Это слегка обеспокоило Стеллу, показалось ей излишним риском. В кармане у него была металлическая фляжка, и он наполнил ее виски из бутылки за стойкой бара.
– А вдруг его хватятся? – спросила она.
Эдгар подошел и опустился на колени возле нее, сидящей на одеялах, вялой, раскрасневшейся, растрепанной, взял ее лицо в ладони и поцеловал.
Стелла видела в нем очаровательного проказника и не могла с ним спорить. Она была совершенно не способна ему противиться, начала сдаваться и уже чувствовала себя неразрывно связанной с Эдгаром. Она понимала, что происходит, – она влюблялась и не хотела этого прекращать. Она потворствовала его кражам в павильоне, прониклась его пренебрежением к риску и нашла ему оправдание. Несколько дней спустя, когда он попросил денег, она отдала ему все, что оказалось в кошельке.
Стелла утратила контроль над собой. Влюбленность не контролируют, сказала она, это невозможно. В то время ее забавляло, что все происходит именно так, с этим человеком – пациентом, работающим в огороде. «Стелла, – сказал я, – ты при всем желании не смогла бы сделать более неразумного выбора». «Но суть в том, – ответила она, – что я не выбирала».
Дома Стелла держалась вполне нормально, но душой находилась не там. Помыслы ее сосредоточивались на той минуте, когда она будет сидеть волнуясь в полумраке павильона, дожидаться, когда Эдгар начнет карабкаться на крышу сарая, потом подтянется и влезет в окно. Он с улыбкой подходил к ней, ждущей его на одеялах, ложился рядом, и она совершенно теряла голову, когда тянулась к нему и ощущала его сильные руки на своем теле. О, она любила Эдгара.
Возможно.
Глава третья
Теперь я полагаю, что приезд в то лето матери Макса, Бренды Рейфиел, причудливым образом ускорил ход событий. Приехала она в начале августа, через пять-шесть недель после тех танцев. В тот день я рано ушел из больницы и по пути домой заглянул к Стелле. Джон Арчер недавно сообщил мне о ее крепнущей дружбе с Эдгаром, и, естественно, я захотел с ней поговорить. Но затронуть эту тему не смог, так как Стелла сразу сообщила мне, что ждет приезда свекрови.
– Я вызвалась встретить ее на станции, – сказала она, ведя меня по холлу в гостиную, – но какое там, Бренда не захотела причинять мне никаких беспокойств. Можно подумать, я до того уж инертная, что мне опасно пошевелиться.
Мы выпили в саду, но Стелла была молчаливой, расстроенной. Тогда я не связывал ее настроение с позвякиванием стекляшек и стуком молотка, доносившимися в тишине с огорода. Через пять минут на подъездной аллее послышался шум машины. Мы вместе подошли к парадной двери и отперли ее, как раз когда таксист поднес первые два из многочисленных чемоданов Бренды; сама она в это время вылезала из задней дверцы. Бренда была светской, аристократичной женщиной, притом богатой. Я случайно узнал, что она помогала Максу и Стелле поддерживать высокий жизненный уровень и что их машина, белый «ягуар», была ее подарком сыну по случаю назначения на должность заместителя главного врача. Мы с ней часто разговаривали по телефону, хорошо понимали друг друга. Она доверяла моим сообщениям о сыне.