– Конечно, – ответила Стелла с легкой тревогой. Зачем об этом спрашивать? Не собираюсь ли я покинуть ее?
Я сказал Стелле, что последует дальше. Ее придется отправить в больницу. Она больна, и я хочу ее вылечить. Хочет ли она, чтобы я лечил ее?
Да, ответила Стелла.
Тогда ей нужно ехать в мою больницу. Знает ли она, как называется моя больница?
Стелла произнесла ее название.
– Правильно, – сказала я. – Ты поедешь туда, и я буду там тебя лечить.
Я был убежден, что смогу лучше всех справиться с этой задачей. И хотя возвращение Стеллы в больницу могло показаться нежелательным, а то и просто опасным, теперь я был в состоянии настоять на своем.
Макс приехал повидаться со Стеллой. Я сказал ей о предстоящей встрече, и она взмолилась, чтобы я не вынуждал ее проходить через это испытание. Однако я спокойно и твердо настаивал на том, чтобы она увиделась с ним. Стелла назвала меня жестоким мерзавцем. Я напомнил, что, раз буду лечить ее, она должна мне доверять. Сказал, что встреча нужна как Максу, так и ей.
– Эта история подкосила его, – сказал я. – Помирись с ним.
– Помириться? – сказала она.
– Для блага вас обоих.
Тут Стелла согласилась.
Они встретились в голой камере с деревянным столом посередине и единственным высоко расположенным зарешеченным окном. Стелла была очень встревожена, когда ее привели туда, позволив иметь при себе пачку сигарет и зажигалку. Макс был уже там; он поднялся, и они стояли, глядя друг на друга. Дверь закрылась.
– Здравствуй, Стелла.
Первым ее побуждением было повернуться и выйти, но ей не хотелось разочаровывать меня. Она села. Макс тоже. Он похудел, хотя и раньше был худощавым. В нем появилась хрупкость; казалось, если его ударить, он разобьется, как тонкий фарфор. Макс предложил Стелле сигарету. Он казался постаревшим, особенно заметно это было в движениях и осанке, достигшим той стадии, когда мужчины считают, что уже утратили силы, и начинают культивировать старческую манерность, словно уже почти окончательно сдали и их нужно беречь. Стелла взяла предложенную сигарету, подумала: какой он ее видит? Распутница, загубившая его жизнь, превратилась теперь в бледную, толстую ведьму, утопившую его сына.
– Чего ради ты хотел меня видеть? – спросила она.
Это удивило Макса. Открыв рот, он издал легкий, похожий на кашель смешок.
– Извини, – сказал он. – С места в карьер. Не думал, что об этом понадобится спрашивать.
Стелла ждала, когда он заговорит о цели визита.
– Полагаю, тебя не интересуют мои соображения о том, что случилось с нами. О том, кто за это в ответе.
Ну прямо бухгалтер, подумала она. Графа дебета и графа кредита. Я возьму на себя вину за одно, ты за другое. И потом мы сможем спокойно спать.
– Только не знаю, имеет ли это по-прежнему какое-то значение. Ну скажи хоть что-нибудь.
– В воде был Эдгар.
Макс кивнул.
– Я это предполагал.
Наступило молчание, и Стелла вновь почувствовала беспокойство. Оглянулась на дверь. Ей хотелось, чтобы вошли полицейские и увели ее.
– Ты все еще ненавидишь меня? – спросил Макс.
Стелла вспомнила недавний сон – она лежала с Максом в постели, полной дерьма, – и сказала ему об этом. Макс отшатнулся.
– Значит, да, – сказал он. Негромко фыркнул. Стелла пристально смотрела на него. Он прикрыл рукой рот и уставился на нее пустыми глазами. Она отвернулась.
– Значит, и мне нужно ненавидеть тебя?
Подобная арифметика ее не интересовала.
– Это кажется несправедливым по отношению к Чарли, – сказал Макс.
Очевидно, то был удар по больному месту, но заметного воздействия он не оказал. Снова молчание. Может, они будут сидеть здесь, пока Макс не подойдет к двери и не позовет полицейских? Стелла хотела попросить его об этом, но тут он заговорил: