Спать хотелось сильно — ведь утром еще и на работу, но если сейчас она сдастся, если позволит себе пойти на поводу у матери, то никогда себя не простит. Быть может, завтра синтетика разберут на органы, и она никогда не узнает его тайну. И их колония вымрет, когда быть может за ближайшим поворотом дороги есть мир, где цивилизация нашла силы встать с колен после ядерной войны.
…я не могу сдаться…
Хотя под утро она вела поиск на одном лишь упрямстве. Закутавшись в одеяло, так что из него торчали только её голова и кисти рук (отопление включат утром, когда придет пора собираться на работу, и сейчас при дыхании изо рта Эйч вырывался теплый парок), она сидела на кровати, согреваемая только теплом от ноутбука.
Она уже не ждала ответа, когда внезапно введенные слова обрели перевод. Эйч даже глаза протерла, не веря себе — в раздел искусственных языков она влезла уже от безнадежности.
— Пасиденталь. И что это значит?! — Она быстро ввела незнакомое слово в строку поиска. Ответ был выдан почти моментально.
“Пасиденталь — апостериорный язык, созданный на основе языков Содружества незадолго до Катастрофы. Точная дата неизвестна. Авторы неизвестны. Широкого распространения не получил.”
— Ииии….?
Больше информации найти не удалось — даже место создания было неизвестно, локальная база данных в Клыках была мала и скудна.
— Черт, — Эйч запрокинула голову вверх. — Вот черт!
Но с этим уже было можно идти к Доку. Этими знаниями уже можно было добиваться другой судьбы для синтетика, чем “вариант № 2”.
Эйч надеялась встретиться с Доком в столовой — там его легче всего перехватить, но в забитом людьми помещении его не нашлось. Она для верности два круга сделала по столовой, успев переругаться с очередью, когда пробиралась к кассе. Недовольная Амелия процедила сквозь зубы, что Док уже был и спешно ушел. Выбирая между завтраком и опозданием на работу, Эйч выбрала пропущенный завтрак. Она помчалась на третий этаж, там располагалась вотчина Дока — его кабинет и мастерская.
Пробиться к нему через толпу таких же мнущихся в коридоре и желающих решить “всего лишь один мааааленький вопросик”, удалось только через час после гудка о начале работы — мысленно Эйч уже попрощалась с премией и месячными прибавками к еде, положенными альфе, — оштрафуют за опоздание, не посмотрев на прежние заслуги. Но на карту была поставлена жизнь целой общины!
…Ну, и одного синтетика до кучи…
Ей хотелось выть от бессилия (мать уже могла начать подготовку к операции), когда Док все же выделил ей время.
— У тебя пара минут, Хелен. — так, полным именем, её даже мать не звала, только скрупулезный Док. Он сидел за столом, подслеповато рассматривая бумаги, лежащие перед ним, и сортируя их по лишь ему понятному принципу.
Эйч с ходу начала:
— Я про синтетика…
Док на минуту оторвался от своих бумаг:
— Во-первых, сядь, — он кивнул в сторону ближайшего стула, — во-вторых, Кира уже заходила и рассказала, что ты предположила о синтетике. Я с ней согласен.
Эйч возмутилась — Док был авторитарен, без этого в их общине никуда, но решить все, даже не выслушав?! Она резко возразила:
— Но, Док! Вы даже не выслушали меня! У синтетика при себе странный браслет, который мы не в состоянии изготавливать!
Док посмотрел на неё и веско сказал:
— Хелен, не кричи.
Она вцепилась пальцами в сиденье стула, чтобы взять себя в руки. Гораздо спокойнее начала (пальцы от усердия побелели и стали ныть):
— На браслете есть экран, на котором изображены кнопки. Вы когда-нибудь видели экраны, где кнопки располагались бы прямо на нем? Вы когда-нибудь слышали о таком? Не говоря уже о том, что на экран выводятся слова на другом языке — искусственном языке, созданном для замены языков Содружества. А ведь при синтетике были и другие вещи, которые мне так и не позволили осмотреть. Док, неужели вы не понимаете, что этот синтетик из мест, где сохранилась цивилизация? Неужели вы не понимаете, что нужно чуть изменить обычный порядок и рискнуть?
Док отодвинул в сторону бумаги, встал, заложив руки за спину. Прошелся по кабинету, остановившись у узкого окна. Кивнул ей:
— Подойди сюда. — он кашлянул, вытирая рот платком, на котором осталась прожилка крови.
Она послушно подошла, вглядываясь в постаревшее (а ведь ему чуть больше сорока лет) лицо Дока. Тот вновь указал на окно: