Яринка продолжала бубнить себе под нос, суля папаше жуткие кары, и этим очень мешая мне думать. А я должна была думать, потому что времени у нас теперь почти нет, как нет и права на ошибку.
— Сходила бы ты к Варваре, — торопливо посоветовала я, дождавшись, когда подруга на секунду замолчит, переводя дух между ругательствами, — Забери свои платья. А я как раз пока в церковь смотаюсь.
Яринка недовольно глянула на меня, прервавшись, надо думать, на самом интересном, но спорить не стала.
— Тогда увидимся в дортуаре? Как раз вещи соберём, пока эти в школе…
Я кивнула, и мы разошлись в разные стороны. Оглянувшись один раз, я увидела, что Яринка не торопится — она брела по дорожке, еле переставляя ноги, и опустив голову. Не то продолжала обдумывать планы мести отцу, не то последовала совету Агафьи, и мысленно прощалась с приютом.
В церкви было тихо и пусто. Кружились в воздухе пылинки, золотились рамы икон, солнечные лучи, падая сквозь витражи, украсили пол и стены разноцветными пятнами. Горело несколько свечей. Сама не зная зачем, я взяла одну из них и поочерёдно зажгла остальные, успевшие погаснуть. Но в ярком дневном свете их огоньки были почти не различимы.
В нашей комнатке за клиросом так же никого не оказалось, Марфа Никитовна приходила сюда только после обеда. Я выдвинула один за другим ящики стола, и там, среди беспорядочно сваленных книг, учебных пособий по сольфеджио, и нотных сборников, нашла свою тетрадь. Достала, прижала к груди. Но вместо того, чтобы уйти, села на один из стульев, прислонившись затылком к стене. Нужно многое обдумать, а лучшего места для этого сейчас не найти. Здесь меня никто не потревожит.
А когда, спустя полчаса я вышла из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь, и щурясь от яркого торжественного света, льющегося в окна, то уже точно знала, что делать дальше. Почти никакой моей заслуги в этом не было, всё нашептал голос-без-слов, слышимый в пустой церкви отчётливо, как никогда.
И, повинуясь ему, прежде чем уйти, я подошла к одному из окон, и приоткрыла его.
Яринка, внимательно выслушав мой план, не стала возражать и говорить, что я сошла с ума, не стала и напоминать о возможных последствиях. Лишь глаза её расширились и потемнели, а пальцы нервно скребнули по покрывалу. Но она сразу вязал себя в руки, и сказала, глядя в сторону:
— Значит, сжечь мосты. А что… так даже правильно будет. Пусть они нас запомнят. Помирать, так с музыкой.
— Сжечь, — эхом отозвалась я, и добавила, пытаясь успокоить скорее себя, чем подругу, — Зато точно убежим.
Яринка кивнула, взяла аккуратно сложенную стопку платьев, принесённых из пошивочной, и принялась запихивать в школьную сумку. Платья не влезали, и я подвинула ей свою. В очередной раз напомнила себе, что как бы мы не торопились ночью, но надо не забыть забрать из тайника наши рогатки, мою, Дэна, и Яринкину. Пчёлку, Рога дьявола, и Бланку. И не важно, останется ли место в сумках, рогатки можно просто повесить на шею.
— Вторник, среда, четверг, пятница, — вслух посчитала Яринка, загибая пальцы, — Дайка, что мы будем есть все эти дни?
Я беспомощно пожала плечами. Об этом тоже думала, сидя в церкви, даже спрашивала голос-без-слов, но всё, что он смог подкинуть мне по этому поводу — напоминание о прочитанной где-то информации о том, что человек живёт без еды месяц и больше. Нельзя сказать, что это меня утешило, но и тревожить голос-без-слов по таким пустякам я больше не стала. Он был занят куда более важной проблемой — безопасностью нашего побега.
— Может, попробовать принести хлеба из столовой? — продолжала переживать Яринка, — Хоть немного взять с собой?
Я подумала и мотнула головой.
— Нет. Если заметят, могут что-то заподозрить. Тогда конец.
— Ладно, хоть на ужин постараемся нажраться от пуза, — буркнула подруга, запихивая раздувшуюся сумку в свой шкафчик.
— И на обед тоже, — кивнула я и предложила, — Давай сходим в библиотеку, посмотрим карту местности, может, сообразим, где лучше прятаться.