Дэн рывком приблизился ко мне вплотную. На миг я испугалась, подумав, что сейчас он просто отшвырнёт меня в сторону и выпрыгнет в окно, чтобы навсегда исчезнуть из моей жизни. Но вместо этого он вдруг схватил меня за плечи и почти закричал:
— Об этом я и думаю! Этого и боюсь! Вы не знаете, во что можете влипнуть, и я раньше не совсем понимал, поэтому и затеял всё это! Ну, дурак я был, дурак! Что мне сделать, чтобы это исправить?!
Неожиданно его крик подействовал на меня отрезвляюще, словно, выпустив своё отчаяние, я передала его Дэну. И перестав плакать, я почти спокойно ответила:
— Ничего уже не сделать. Думаешь, если ты перестанешь с нами общаться, всё будет как раньше? Мы продолжим учиться, а потом пойдём замуж или работать? Вот уж нет. Мы убежим.
Дэн выпустил мои плечи и, снова уронив руки, с длинным вздохом поднял глаза к потолку. Я понимала, что мои слова прозвучали глупо и по-детски, поэтому поспешила уточнить:
— Да не сейчас, конечно. Дождёмся как-нибудь шестнадцати — восемнадцати лет. А потом убежим.
— Куда? — в голосе Дэна звучала даже не ирония, а жалость, — На Запад?
Я фыркнула. Он совсем меня за дуру держит?
— На Запад без помощи других… ну других, ты понимаешь — нам не попасть. Мы убежим в Сибирь, в тайгу. И будем искать такие деревни, как моя. Они есть. А ещё есть охотничьи избушки, где можно перезимовать, если поиски затянутся. Я знаю, как ставить силки на зверя и птицу, рыбачить, искать грибы и ягоды, заготавливать запасы на зиму, колоть дрова, топить печь, ходить на лыжах… И Яринку научу.
Дэн вглядывался в моё лицо, и я с удовольствием отметила, что ни жалости, ни снисхождения в его взгляде больше нет, что старший друг наконец-то воспринял мои слова всерьёз.
— Сибирь очень большая, — наконец ответил он, — Если вы не найдёте никакой деревни, что тогда?
Я слегка развела руками.
— Тогда рано или поздно мы погибнем, если это будет зима. Или выйдем в город и сдадимся в полицию. Что с нами сделают?
Дэн задумался.
— Документов не будет у вас, если вы убежите, но личность рано или поздно установят. Значит как минимум — побег из коррекционного приюта, бродяжничество, тунеядство. Значит — в тюрьму.
— Вот-вот, — мстительно подытожила я, — В лучшем случае. В худшем — в тайге даже наших косточек не найдут. И всё из-за тебя.
— А ведь это настоящий шантаж, — с угрозой в голосе заметил Дэн, но я не дрогнула.
— Вовсе нет. Я просто говорю тебе, что будет, если ты сейчас нас бросишь.
— Тогда может мне рассказать тебе, что будет, если не брошу? — предложил Дэн.
— Давай!
— А то же и будет. Или тюрьма или смертная казнь, если успеете погулять подольше и натворить побольше.
— А если мы не будем творить?
— Не получится.
Мы зашли в тупик и замолчали. Дэн выглядел раздражённым, но уйти больше не пытался, и я, расценив это как добрый знак, решила не останавливаться на достигнутом. Осторожно дотронулась до его руки и примирительным тоном спросила:
— Ну что с тобой случилось? Почему ты расхотел с нами дружить? Они запретили, да? Те, другие из города? Ты виделся с ними, и они этого не хотят?
Сказав это, я затаила дыхание. Сейчас выяснится, была ли права Яринка тем зимним вечером, когда говорила, что Дэн общается с другими за территорией приюта.
— Да нет же! Они-то как раз не против, нам нужны люди.
Ай да Яринка! Я с трудом сдержала ликующий возглас — мы не одиноки!
Дэн покусал губы, явно не зная говорить дальше или промолчать, но решил быть откровенным до конца:
— Особенно ты. Они думают, что ты могла бы… не сейчас конечно, а когда подрастёшь, помочь нам выйти на другие деревни, как ваша. Чтобы объединяться.
Я чуть не подскочила на подоконнике от радости и торопливо заверила:
— Конечно! Я смогу, я знаю, что есть другие деревни, и знаю, где надо искать.
Честно говоря, тут я лукавила. Другие деревни, конечно, были, взрослые говорили об этом, но точно не в пешей доступности от Маслят, и я понятия не имела где именно. Мы никогда мы не ходили в гости к «соседям», и никто из других деревень не приходил к нам. Как верно сказал Дэн — Сибирь большая. Конечно, круг поиска можно сузить до территорий, прилегающих к рекам и озёрам — никто не станет селиться вдали от воды, обеспечивающей утиную охоту и круглогодичный рыбный промысел. Но сколько их в Сибири — рек и озёр?
Дэн продолжал молчать, и это обнадёживало. Стараясь, чтобы мой голос не дрожал, и не звучал слишком просительно, я тихонько добавила: