Снова сильно захотелось спать. И голос-без-слов на этот раз молчал.
— Ну и ну, — подал голос второй охранник, повыше и похудее Белесого, — Девочки!
Последнее слово он произнёс таким тоном, словно девочки были самым последним, что он ожидал увидеть в этой жизни.
— Да, — с готовностью подхватил Белесый, — вот такие у нас тут девочки. По ночам гуляют с распущенными волосами.
Я заметила, как Яринка машинально подняла руку и тронула свои расплескавшиеся по плечам пряди, будто сама не веря в то, что оказалась вдруг простоволосой перед посторонними мужчинами. Мне же на это было глубоко начихать. Как и на всё остальное. Что там говорил иногда мой папа? Укатали Сивку крутые горки.
— Ну что тогда? — неуверенно обратился к Белесому второй, — Звоним Николаичу?
Не смотря на апатичное и отстранённое состояние, я сообразила, что речь идёт о Петре Николаевиче, директоре приюта, но даже это не взволновало меня. Зато очень взволновало Яринку.
— Судари, — тонко заговорила она, — Пожалуйста, не надо никому звонить! Мы же не сделали ничего плохого.
— Да ну? — хмыкнул Второй, — Ещё скажи, что вы не знали о запрете на прогулки в ночное время. Вам сейчас положено сопеть в подушку, а не здесь разгуливать.
— А мы и не разгуливаем. Мы в церковь ходили!
Такой ответ не только охранников привёл в замешательство, но и меня заставил выйти из оцепенения. Яринка рехнулась от страха? Собралась выложить всё, как на духу?
— Церковь закрыта! — рявкнул Белесый.
— Знаем, — вполне натурально всхлипнула Яринка, — Поэтому мы здесь молились, под окнами.
— Молились? — хором удивились охранники.
— Ну да, — подруга прижала стиснутые руки к груди и зачастила, — Мы ведь в этом году стали невестами, и очень хотим найти женихов, а нас всё никто не выбирает и не выбирает! Вот мы и решили прийти сюда ночью, помолиться, чтобы боженька послал нам кого-нибудь. Мы думали, что если будем одни и в тишине, то он лучше нас услышит.
Охранники заухмылялись. Не знаю, что их так развеселило — детское намерение докричаться до бога, или женское желание каким угодно способом выскочить замуж, но обстановка чуть разрядилась.
Второй снисходительно заявил:
— Если хотите жениха, то должны знать, что ничто так не красит женщину, как послушание. Что скажут кандидаты в женихи, если узнают, как вы по ночам гуляете?
Яринка снова сложила руки в молитвенном жесте.
— Поэтому мы и просим вас никому не звонить. Мы сейчас же вернёмся в корпус и больше никогда не выйдем оттуда ночью, честное слово!
Второй хмыкнул и покосился на Белесого.
— Может и правда — ну их? Пусть катятся. Дуры же.
— Ты сам дурак, — резко ответил Белесый, — они на камерах засветились. Если проверка посмотрит, нас же потом и натянут за то, что клювами прощёлкали. Набирай Николича, хватит ему дрыхнуть на сегодня.
Яринка в отчаянии уставилась на меня. А что я могу? Это же Белесый, и рядом нет Дэна, чтобы снова спасти меня…
Второй, пожав плечами, достал из кармана сотовый телефон. Я безразлично следила за ним, потом перевела взгляд на Белесого и вздрогнула, увидев, что он очень внимательно всматривается в меня. И его лицо больше не было насмешливым, сейчас на нём ясно отражались растерянность и смятение.
В следующую секунду я сделала единственное, на что оказалась способна. Просто дважды шагнула вперёд, выступила из тени отбрасываемой углом церкви, и подняла лицо, дав свету ближайшего фонаря упасть на него.
Белесый приоткрыл рот.
Яринка торопливо встала рядом со мной, и рот Белесого открылся ещё шире. Не думаю, что он запомнил мою подругу, ведь в прошлую встречу, она лишь на миг показалась ему. Но сейчас, на свету, её волосы вспыхнули рыжими искрами, и спутать Яринку с кем-то другим стало невозможно.
Второй копался в телефоне и не заметил ни нашего приближения, ни реакции на это Белесого, пока тот вдруг не вырвал гаджет у него из рук.
— Эй!
— Подожди, — Белесый по-прежнему не отрывал от нас взгляда, — Я тут подумал… ты прав. Пусть идут.
Второй растерянно моргал.
— Но ты же сам сказал — камеры…
— С этим я разберусь. Мне в мою смену такая байда не нужна. Пусть валят.