Рори понял, что слишком поздно. Он потерял ее…
Глава 18
Ноябрь 1879 – «Веселая девица».
Корабль поднимался и опускался уже много часов подряд, но Тейлор упорно цеплялась за поручни палубы. Соленая вода брызгами падала на лицо, вызывая жгучую боль в глазах. Она ничего не имела против неудобств, они отвлекали ее мысли о последних днях в Лондоне.
Брент не теряя времени, договаривался об отъезде. Тревога за жену и сына заставляла его торопиться домой, и Тейлор согласилась с ним. Она хотела уехать домой. Она должна была ехать домой. Она надеялась, что никогда больше не увидит тумана и не услышит британский акцент. Бренту удалось достать места на «Веселой Девице», американском клипере,[8] направляющемся в Нью-Йорк. Они были единственными пассажирами, только потому, что назначение корабля состояло в перевозке грузов, а не людей. Капитан любезно предоставил свою каюту Тейлор и Карлтону, когда они поднялись на борт.
– Рад приветствовать вас на борту, мэм. И осмелюсь заметить, дела пойдут лучше для вас и вашей семьи, как только вы снова ступите на родную землю, – сказал он в приветствии.
– Спасибо, капитан. Уверена, что так и будет, – ответила Тейлор.
Когда солнце стало опускаться в море, Брент присоединился к ней на палубе.
– Карл спит, – сказал он, цепляясь за поручни, чтобы удержать равновесие.
– Хорошо. У него был плохой день. Его снова тошнило утром.
– Он скоро привыкнет к качке.
Она согласилась.
– Может быть, завтра успокоится.
Линия горизонта окрасилась красным цветом. И голубизна неба уже становилась темно-серой. Тейлор смотрела на живописный вал, устремилась вперед и умоляя корабль быстрее двигаться к дому, в то время, как руки Брента обнимали ее за талию.
Глава 19
Ноябрь 1879 – «Спринг Хейвен».
После позднего ужина, Стюарт вышел с Бренеттой на улицу. Они мало разговаривали этим вечером, больше смотря друг на друга. Это было не в интересах Стюарта. Только слепец и полный идиот мог не хотеть ее. Но он действительно стремился к ней. Это была очень желанная женщина. В роли Афродиты она казалась ему слишком доступной, чем прежде. Уводя Бренетту в парк, он напоминал себе о необходимости не торопиться, чтобы не спугнуть ее.
Они сели на каменную скамью в парке, где единственным освещением была полночная луна над ними, лучи которой проникали сквозь голые ветви. Стюарт сел на почтенном расстоянии и еще раз пристально взглянул на Бренетту. Она отвела в сторону взор, скромно сложив руки на коленях.
– Мисс Бренетта?
Она подняла глаза и взглянула на него.
– Я знаю, что должен был поговорить сначала с вашим отцом. Я знаю, я не имею права просить… – Он сделал многозначительную паузу.
– Да? – подогнала его Бренетта.
Самым доверительным тоном Стюарт продолжал:
– Мисс Бренетта, вы не… – он снова замолчал и опустился на колени. – Не окажете ли вы мне честь принять мое предложение руки и сердца? У меня нет никого и ничего, кроме вас – только «Виндджэммер», и он требует много работы, но я обещаю сделать все, что в моих силах, чтобы вы были счастливы.
Наступило краткое молчание прежде, чем улыбка Бренетты нарушила тишину.
– О, Стюарт. Я с удовольствием стану вашей женой.
Она упала в его объятия. Пока он обнимал ее, мысли его, вместо того, чтобы наслаждаться ощущением ее тела через легкий костюм, перенеслись в «Виндджэммер». Он сможет засеять больше полей, нанять больше рабочих. Сможет заменить и пополнить запасы. Он видел себя, одетым в прекрасные новые костюмы, верхом на горячей лошади, объезжающим свое королевство. И в этой мечте не было места только Бренетте.
Многие гости уехали, те которые оставались на ночь, разошлись на покой. Мариль, измученная, но веселая, пожелала спокойной ночи Чарльзу Смиту, его жене, и Бетти Эллен, и потом, повернувшись, заметила, что за ней наблюдает таинственный кочевник. Никто так и не угадал, кто бы это мог быть, он весь вечер так и не проронил ни слова.
– О! – выдохнула она.
Он сделал ей знак молчать, потом предложил ей руку. Мне не следует опираться на нее, думала Мариль. Возможно, он ей вовсе не друг, и все это очень странно. Но, однако, она взяла предложенную руку.
Он повел ее по коридору к задней двери, через которую они вышли из дома. Кавалер ни разу не оглянулся на нее, просто шел размеренным шагом, пока они не подошли к затемненным заброшенным лачугам рабов. Там он отпустил ее и, не поворачиваясь, начал разматывать свой тюрбан.
Мариль ждала, почувствовав легкое возбуждение. Казалось, сердце застучало в висках, когда он повернулся к ней лицом.
– Бог мой, – прошептала она, и ноги ее подкосились.
Он поймал ее прежде, чем она упала, его губы коснулись лица Мариль.
– Алан. Алан, это, правда, ты?
– Правда, любовь моя. Это я, – ответил он.
– Я должна была узнать твои глаза. Даже в тени, я должна была узнать их. Ах, Алан, как много времени прошло!
Он помог ей встать на ноги. Снова взяв ее за руку, он ответил:
– Ты отослала меня прочь. Не я выбрал отъезд.
Мариль кивнула.
– Я должна была так сделать.
– Я знаю. Но я обещал вернуться. И вот я здесь.
Она указала на его одежды.
– Как ты узнал, что надо прийти в костюме?
– Этот бал был темой разговоров трех округов уже целый месяц. Я просто не мог не услышать о нем. – Он улыбнулся своей кривой улыбкой. – Ты была восхитительной Антуанеттой.
Мариль присела в низком реверансе.
– Спасибо. И ты был замечательным ханом, мой повелитель.
Они рассмеялись, когда он еще раз по-восточному поприветствовал ее. Затем, становясь серьезным, он сказал:
– Мне очень жаль, что с Филиппом случилось такое.
Мариль не возразила, когда он снова взял ее за руку и провел в старую хижину, внутри которой они уселись на тонкий тиковый матрас.
Алан прижал ее голову к своей груди.
– Расскажи мне все, – мягко подбодрил он.
– Не сейчас, Алан. – Мариль перевернулась в его руках, прижалась губами к его губам. – Не сейчас. Просто держи меня крепче и позволь убедиться, что ты действительно здесь.
Рори закрыл чемодан. Все, что ему нужно взять с собой, внутри, кроме костюма, который он наденет. Он уедет, с рассветом сначала в Атланту, а там сядет на первый поезд в Нью-Йорк.
Поискав, но не найдя Мариль, он решил, что она отдыхает и не хотел нарушать ее покой. Рори оставил для нее записку, в которой просто сообщил, что неотложные дела вызывают его в Нью-Йорк, и он не уверен, сможет ли вернуться назад, добавив лишь, общее прощание к Бренетте и всем остальным.
Рори налил себе неразбавленного виски и задумался – может его отец знал больше, чем он считал – залпом опрокинув жидкость в горло, чувствуя, как она прожигает себе путь вниз к желудку.
Первой встала Меган, так как она отправилась спать раньше других. Ей пришлось пропустить поздний ужин, и она все еще чувствовала себя обиженной из-за того, что подобным обращением ее относят к категории детей. А ведь у нее мог бы быть выбор из нескольких молодых кавалеров вчера вечером, если бы она захотела. Бренетта не являлась единственной хорошенькой девушкой.
Несмотря на ранний час, в буфетной уже накрыли несколько столиков к завтраку. Присаживаясь за стол, она увидела входящих Мариль и Бренетту. Никто из них не произнес ни слова, пока они наполняли тарелки, но у Меган возникло ощущение, что им обоим есть, что сказать.
Бренетта, слегка надкусив колбасу, положила вилку на стол.
– Тетя Мариль, я просто не могу больше ждать, чтобы не сказать тебе. И тебе тоже, Меган. Стюарт вчера вечером просил меня выйти за него замуж. Я ответила согласием.
Меган чуть не подавилась булочкой.
– Ах, я так счастлива! Я напишу сегодня своим родителям с сообщением такой новости. Мне так хочется, чтобы они были здесь. Конечно, папа должен встретиться со Стюартом и дать свое разрешение до того, как официально… о, как вы думаете, он ведь согласится, не так ли? Папа полюбит Стюарта, правда?