– Отлично! – согласился Прохоров, пытаясь осознать, насколько большую семью приобрел. – А теперь давай посмотрим на звезды и созвездия…
– А что это? Созвездия?
– Ну, это скопления звезд, – ответил Михаил. – Самое известное созвездие – Большая Медведица. Вон она! Видишь ковш? Не видишь? Да вот же семь звезд! Соедини их воображаемыми линиями. А? Что? Увидел? Молодчина! Вот это называется созвездие.
Они еще помолчали, потом мальчик тихо произнес:
– А я вижу созвездие Кати…
– Какой Кати? – не понял Прохоров. Он такого созвездия никогда в жизни не видел и не знал.
– Нашей Кати, что погибла, – Руслан задрожал от охвативших его чувств, потом показал на небо. – Смотри! Вот тут и тут соединить – платок, тут и здесь – платьице, а если здесь провести и тут соединить – воздушный шарик.
– И правда! Вижу, – согласился Михаил. – Но почему Катя?
– Она мне как-то рассказывала, – стал объяснять мальчик, – что очень любит воздушные шары. Просто обожает! Хоть и видела только на картинках. И вот однажды она увидела такой шарик в небе. Только квадратный. И бежала, бежала за ним! Пока не уткнулась в рыжего клоуна. В Черноморова! А он убил ее семью! Всю! А потом… убил ее! Это же несправедливо! Верно?
– Точно! – тихо подтвердил Прохоров.
– Как думаешь? Это она там? – Озимов показал пальцем в только что придуманное созвездие. – Ищет свой шарик?
– Я порой думаю, – медленно заговорил мужчина, – что мы все достойны звезд. Но самые достойные всегда оказываются там. Кто зачем. А вот Катя – чтобы поймать шарик! Давай так и назовем созвездие? Катя и шарик? Ведь у нового мира должны быть свои новые созвездия…
– Давай, – согласился Руслан. – А я каждую ночь буду сюда ходить и… разговаривать с Катей! Ведь ей одной там так одиноко!
– Мы все сюда будем иногда приходить, – тихо добавил Прохоров. – Чтобы разговаривать с такими далекими теперь близкими.
Мальчик тихонечко запел срывающимся голосом:
Обычный, ничем не примечательный день. Только проснулся после суточной работы, налил кофе и уткнулся в компьютер, не понимая, что от него хочу – слишком утомительная для мозга суточная работа. Какое-то время сидел, пялился в намалеванный на обоях монитора дивный морской пейзаж и, наконец, развернулся и посмотрел в окно.
Вечерело. Окна выходили на запад. Быстро несущиеся по алому небосклону рваные тучи будоражили воображение, а ярко-красное предзакатное солнце словно растопило горизонт, окрасив и тучи, и землю в алые тона. Само солнце было похоже на ярко-красный раскаленный газовый шар, вырвавшийся из недр неимоверно жаркой печки и готовый вот-вот окунуть землю в огненный котел расплавленного вещества.
Очень красиво, подумалось мне. И не будь я писателем-фантастом, если б не узрел в открывшейся картине атомный взрыв, слизывающий огненным жаром быстрорастущей плазмы нашу землю. Как символично, подумалось вдруг. Огненное око ядерного апокалипсиса раскрывается как раз на западе: оттуда всегда веяло угрозой. Как глаз Саурона, как… Но не в этом дело.
Мне вдруг представилось, что если «вот-прямо-сейчас» наступил он – так часто описываемый многими, да и мной (чего лукавить?), – Армагеддон? Что я буду делать в таком случае?