Я – учитель апокалипсиса! Я найду всех неучей и сотру в порошок, если они ничему не научились! Бу-га-га-га…
И любое сопротивление Василий считал противостоянием и карал смертью, отчего существо внутри довольно потирало руки.
Так бы новоявленный маньяк и совершал свои черные делишки, так бы и был мнимым санитаром убогого больного мира, но вмешался случай.
Около пяти лет назад он забрел в поисках новых жертв в Ярославскую область. Здесь дышалось гораздо легче. Если бы у Черноморова был дозиметр, он бы показал, что в области радиационный фон практически отсутствует, но Василий Степанович это знал и так. Последнее время мужчина ощущал некое внутреннее преображение. Еле заметные даже для него изменения в голове – результат то ли долгого одинокого скитания по опустевшим просторам страны, то ли облучения, полученного еще в «буханке», где он просидел три дня, пытаясь выбраться. Атомные заряды разорвались где-то в Москве и Подмосковье, но и здесь радиоактивный дождь пролился уже к вечеру, и автомобиль «зафонил» не хуже спецтехники из Чернобыля. После трех дней, проведенных в этой жуткой западне, Черноморов ощущал странное недомогание в течение двух лет, иногда на коже выскакивали язвы, и Василий в поисках антисептика провел много времени.
Что происходило с организмом? Молодому учителю оставалось лишь догадываться, но судя по ощущениям – ничего хорошего. И Василий долго готовил себя к смерти. Но костлявая длительное время обходила мужчину стороной, отчего его вера в собственную исключительность только крепла. И вот учитель начал понимать, что обрел странную, сверхъестественную способность узнавать, о чем думают его будущие жертвы. Он поразился настолько, что однажды поднял голову к серому небу и закричал:
– Господи! Спасибо, что выбрал меня! Я тебя не подведу!
Черноморов каждый день тренировался, оттачивал новую способность, дарованную богом, накапливал силы, и вскоре мог не только узнавать, о чем думают жертвы, но и подавлять их мысли, заставлять чужой мозг съеживаться от внезапной боли. А также мог приказать другому что-нибудь сделать – например, спрыгнуть с обрыва или выстрелить в себя. Но большее удовольствие доставляла другая забава: мужчина любил стравливать людишек и животных, а потом с удовольствием следил, как они бились. И мог управиться не с одним человеком, а с целой группой!
Так бы и продолжал Черномор планомерно уничтожать людей, да вмешался случай, словно удача отвернулась от садиста, вдоволь уже напитавшись кровью его жертв.
Переславский район – место тихое и спокойное, чистое и пустое. Рай для любого, кто хочет осесть и начать новую жизнь. Жаль, что прежние жители от испуга пустились в бега и, возможно, сгинули. У некоторых, например, почему-то создалось впечатление, что в Москве и других больших городах – самые надежные и обширные бомбоубежища, да и продуктов запасено на много лет вперед для всех жителей России. Другие считали, что Сибирь и Дальний Восток – огромные и пустынные, мол, вряд ли эти земли закидывали ядерными снарядами. Туда и подались. А третьи махнули на все рукой и остались на местах. Многие из них умерли. Кто от отравы, разнесенной ветром, кто просто от голода. У кого, правда, были под боком склады с прошлогодними запасами зерна, мяса и картофеля, те выжили, прокормились, но таких были единицы. Дикие войны за склады захлестнули чистые земли, и кто был сильнее, тот сохранил жизнь.
Вот и осталась Переславль-Залесская земля почти пустынной. По полям, редким лесам и чистым озерам теперь не часто ступали люди, и с каждым годом количество их убавлялось. Разнообразное зверье хлынуло рекой из радиоактивных мест, ведь звери – тоже живые существа, и даже самые ужасные, полностью изменившиеся, не очень хорошо переносят радиацию. Зверье потихоньку осваивало свободное от атомной заразы пространство и к людям, держащимся вместе большими группами, не особо-то и лезло. Ведь места всем хватало, а люди – существа опасные, никогда не знаешь, чего от них ждать. Поэтому хищники либо дрались с себе подобными за ареал обитания, либо нападали исключительно на одиночек и маленькие обособленные группки. Так и редели ряды людей, так постепенно и исчезал человек как вид.