Она наклонилась ближе ко мне и положила руку мне на грудь. Она здесь, сидит рядом со мной на мехах, и так много я прикладываю усилий, чтобы не схватить её и не усадить к себе на колени, прижать к своей груди и наслаждаться близостью её тела. Но вместо этого я положил руки вниз по обеим сторонам от себя, чтобы случайно не дотронуться до неё. Это кажется мне плохой идеей, особенно сейчас. Я почувствовал, как её маленькое дрожащее тело подаётся навстречу мне, и она смело усаживается поверх моих бёдер, опускаясь своими чреслами прямо на мой восставший член.
— Я могу с уверенностью сказать, что один из нас рад быть здесь, — произнесла она на выдохе. Я думаю, она пытается быть забавной, но выходит так, что выглядит задыхавшейся и взволнованной.
— Я буду себя контролировать. — Говорю я ей. — Не волнуйся.
— Я знаю, что ты будешь. — Но она не выглядит уверенной в том, что сказала. Её руки скользят и порхают по моему жилету и она по прежнему не смотрит мне в глаза. — Я буду, хм, начинать.
Я спокойно жду. Я едва смею дышать, потому что боюсь, что если сделаю резкое движение, она придёт в ужас.
Она сделала несколько глубоких вдохов и сглотнула. Переместила свой взгляд на моё лицо, затем обхватила мою челюсть по бокам и притянула моё лицо к своим губам. Её губы смяли мои. Ошеломлённый, я не двигался, но почувствовал, как её язык прошёлся вдоль моих плотно сжатых губ.
И я пропал.
Часть 6
Салюх
Я открыл рот, чтобы её язык проскользнул в меня и встретился с моим. О, её язык был таким гладким, шелковистым, как и её кожа, и я застонал. Эти ощущения были совсем не такими, как я представлял. Мои глаза закрылись от наслаждения всем происходящим. Тяжесть её тела на моём члене в сочетании с ощущением её языка, ласкающего мой рот? Мой член будет приходить в готовность при воспоминании об этом моменте всю мою оставшуюся жизнь.
Её рот тёрся об мой, а язык изучал и ласкал мой так глубоко. Её тело прижалось к моему и я больше не мог сопротивляться тому, чтобы и самому прикоснуться к ней. Я обнял её своими руками и держал её так, чтобы моему рту было удобно спариваться с её ртом. Это именно то, о чём я мечтал. И теперь я требую от своего кхая. Срезонируй сейчас, немедленно. И мы сделаем её своей женщиной.
Она застыла в моих руках и дёрнулась назад.
— Нет! — Её руки неистово вонзились ногтями в мою кожу и она в отчаянии отодвинулась от меня.
Я отпустил её, шокированный такой бурной реакцией. Это вот сейчас было совсем не то, чего я хотел. Я… Я думал, что она наслаждается так же, как и я.
Ти-фа-ни откинула мои руки, обвивавшие её, оттолкнулась от меня подальше и содрогнулась.
Я хотел прикоснуться к ней, чтобы успокоить, но не посмел.
— Я…я не хотел.
— Ты ни при чём, — ответила она и мне показалось, я услышал отзвук слёз в её голосе, хотя и не мог видеть её лицо. Оно было сокрыто от меня её чудесными волосами. — Это я. Это всё я. Я чувствую себя сломленной.
— Ты прекрасна. — Сказал я ей хриплым голосом, в котором слышно было разочарование и боль от её поступка. Моей женщине больно, а я не знаю, что сделать, чтобы исправить это. Никогда я не чувствовал такой беспомощности и безнадёги. Подумать только, ещё минуту назад я требовал от своего кхая признать её. Теперь же я с облегчением принимал его молчание. Откликнись он сейчас, — это было бы не лучше того, как другие брали её.
Никогда не возьму Ти-фа-ни без её согласия.
— Даже после всего ты всё ещё продолжаешь думать, что я превосходна? — Она смотрела на меня и слёзы катились по её прекрасным щекам. Я потянулся было, чтобы стереть их, но вовремя остановил руки по бокам от себя.
Кивнул. Разве мог я думать что-то низкое о ней? Как она может так думать?
— Ничто и никогда не изменит моего мнения о тебе. Ты молодец только потому, что ты попыталась. Ты прекрасна такая, какая есть.
Её лицо скривилось и она снова подалась вперёд, усевшись мне на колени и обняла меня руками вокруг шеи. Уткнулась лицом в мою шею и горько заплакала, прижимаясь ко мне.
И я позволил ей это.
Всё пошло не так. Я так стремился к этому, но сейчас не чувствую ничего, кроме сочувствия. Моя бедная Ти-фа-ни. Она так переживает, что разочаровала меня, но всё, что я чувствую — это гнев на тех, кто трогал её без разрешения, кто нанёс ей эти моральные травмы, которые невозможно взять, и вылечить с помощью целителя. Так что пусть поплачет, а я позволю ей прижиматься ко мне, подобно малышу метлаку. Я очень стараюсь не прикасаться к ней, чтобы не расстраивать её снова. Но её рыдания болью отдаются в моей груди. Как бы я хотел всё исправить.