И не думаю, что это очень трудно для него.
Я облизнула губы языком и начала говорить, затем сделала паузу. Просто я заметила, что его взгляд сейчас находился на моих губах. Я посмотрела вниз, на его член, — его рука всё также плотно сжималась у основания.
— Погладь, — прошептала я, чувствуя себя смелее. — Медленно.
Когда его рука заскользила вверх и вниз с мучительной медлительностью, это очень возбудило меня. Один раз он качнул его, сделав небольшое крутящее движение запястьем, когда ладонь поднялась до головки, и прежде, чем сползти обратно вниз по стволу. Ой. Мне становится интереснее.
— Сделай это снова.
— Какую часть? — Его голос был наполнен вожделением.
— Всё, что ты только что сделал. — Я не могу перестать смотреть, как он снова это делает — медленно продвигает свою большую руку вдоль члена. Это заставляет меня чувствовать себя пустой внутри, нуждающейся в том, чтобы быть заполненной этим большим членом. Я не готова к этому, но радует уже тот факт, что я возбуждаюсь, глядя на то, как он прикасается к себе.
— Сожми головку, — говорю я ему, когда он снова её достигает.
Он сжимает и я вижу уже больше спермы, выступившей на короне. Она течёт по нему соками и я чувствую непреодолимое желание наклониться и слизать её. Держу пари, что на вкус и запах она мускусная и приятная, но я не шевельнулась. Я не достаточно смелая. Пока ещё нет. Вместо этого я складываю свои руки и зажимаю их меж своих бёдер. Я чувствую себя разгорячённой везде и в пещере тоже, определённо, становится жарче. Наверное, это я перегрелась.
Салюх остановился и послал мне ещё один пристальный взгляд. Он ждал инструкций. Я не знаю, что ещё ребята делают, когда дрочат? Они ведь просто гладят свои члены, да? Я знаю, мужчины отличаются от женщин и они, вроде, не нуждаются так сильно в разнообразных видах стимулирования себя, но мне кажется, что неправильно иметь напротив себя всю эту славную мужественность и просто заставлять его быстро и резко дрочить туда-сюда. Так что я рассматриваю его большое тело и одновременно думаю о том, что я хочу его касаться, жажду запустить свои руки в путешествие по его телу. Его мягкая, напоминающая замшу кожа, так и манит меня.
— Можешь ли ты… можешь ли ты скользить одной рукой вниз по своей груди?
Его брови сошлись на переносице, но он кивнул и одной рукой быстро провёл вдоль своей груди.
— Медленно, — сказала я ему и удивилась, какой запыхавшейся я звучу. Я слегка поменяла позу, но бёдра свои всё также сжимала. — Как я прикасаюсь к тебе.
Его глаза вспыхнули такой тоской, что у меня перехватило дыхание.
Ещё нет. Но, надеюсь, скоро.
Он положил руку себе на грудь и медленно поскользил по ней пальцами, скользил под тяжёлыми нагрудными украшениями и вниз, волнуя такой милый пух, к роскошному плоскому животу.
— Твои соски, — сказала я ему, чувствуя, как затвердели мои собственные.
Салюх замер на мгновение, но затем прошёлся пальцами по соску, правда, без большого интереса.
— Не делать этого за тебя? — спросила я, улыбаясь. Он просто выглядит странно смущённым этими прикосновениями.
— Я тут не очень чувствителен, — ответил он. — Кожа жёсткая, как на коленях.
Оу. Разве? Мои пальцы так и чешутся прикоснуться к нему и проверить, но не сегодня. Сегодня уже установлены негласные границы.
— Тогда как на счёт вершины твоего ствола?
Это замечание заставило его глаза вспыхнуть снова. Он медленно заскользил рукой вниз по животу, так, как мне нравится, и я смотрела, как он ласкает и поглаживает маленькие выпуклости, сродни тем, что были и на его члене. Кажется, Салюху также становится интереснее. То, как он кружил по этим местам, говорит мне о том, что он делал так раньше.
— Продолжай гладить живот, — говорю я ему, — а другой рукой работай над своим членом.
Он резко вдохнул и сделал так, как я попросила. Однако, уже его рука, сжимающая член, двигалась жёстко и резко, вместо медленных и плавных движений. Его пальцы прошлись по жёстким выступающим частям кожи внизу живота и я увидела, как другая рука дразнит его ствол. Он полностью погрузился в процесс и я облизнула губы, наблюдая за ним.
Определённо, я что-то чувствую. Не страх. Я чувствую себя… возбудившейся. Впервые за долгое время. И это здорово.
— Я думаю о тебе, — рычит он и мой испуганный взгляд переметнулся от его члена обратно к его лицу. Он смотрит на меня сфокусированным взглядом и его голубые глаза гипнотичны в своей свирепости. — Когда я трогаю себя, я думаю о тебе. Ни о ком другом. Только ты.