Таунсенд, визжа, замолотил по колпаку кабины кулаками. Примерно на тридцати иралах высоты Брим наконец запустил генератор и понесся над водой к базе — по-прежнему вверх ногами. Окатив ветровое стекло пеной, он миновал посадочную площадку на высоте не более двадцати иралов и заложил крутую петлю, закончив ее точно на тех же двадцати иралах высоты. Через несколько кликов он вернул кораблю правильное положение и помчался на высокой скорости в глубину суши, к Аталантскому холму, обходя ангары и деревья с искусством, приобретенным еще в юности, когда он водил рудовозы по забитым астероидами окрестностям Карескрии. Наигравшись вдоволь, он круто повернул корабль, положил его набок и провел сквозь одну из каменных арок, поддерживающих портовой виадук. На этот раз он услышал, как Таунсенд блюет в скафандр, и подумал: ничего не поделаешь, пора возвращаться домой.
Снова заложив круг над базой, он включил связь и запросил посадку. Разрешение он получил быстро, как и ожидал: он ведь нарушил все возможные правила! Брим засмеялся. Нет сомнений, что он в последний раз летал на чем-либо принадлежащем государству. Он испытал мгновенное раскаяние за те неприятности, которые по его милости будут у Клавдии, но тут же выкинул это из головы. Он не сам напросился на эту прогулку — придется Клавдии проявить понимание.
С Таунсендом, все еще страдающим в задней кабине, Брим вышел на мигающий рубиновый огонек посадочного вектора, снова выключил генератор и совершил безупречную посадку: корабль завис на собственной гравиэнергии за несколько длин корпуса над водой.
— Корабль ваш, — сказал Брим, когда они закачались над волнами. Ответом ему было молчание. — Итак?
— Н-не могу я, ублюдок, — выдавил из себя Таунсенд. — М-меня тошнит.
За словами последовали новые слабые позывы. Брим выключил интерком и повел катер вдоль сети каналов, ведущих к летному полю, улыбаясь уголком губ. Что бы там ни было, он все-таки получил удовольствие, посидев за пультом корабля. Он надеялся, что за это удовольствие ему не придется расплачиваться гауптвахтой — впрочем, урок, который он получил на предмет государственной службы, того стоил. Никогда больше он не попадется на эту удочку. С этого дня для Вилфа Брима существует только частная деятельность. И если даже ему при этом летать не придется, так тому и быть. Он и в качестве бурильщика неплохо зарабатывает.
Он уже повернул на пандус, ведущий к ангарам, когда перед ним возник служебный глайдер базы с официальными флажками. На корме светилась надпись:
СЛЕДУЙТЕ ЗА МНОЙ
Брим, пожав плечами, двинулся за машиной на бетонную площадку с гравиподушками, отделявшую здание штаба от пяти квадратных кленетов ведомственных гравибассейнов и каналов. Большинство подушек было занято космическими судами разных форм и размеров, но одна, в первом ряду, близ стеклянной стены штаба, оставалась свободной. К ней и направил Брима служебный глайдер. Разворачивая катер, Брим зажмурился от яркого солнца. По ту сторону подушки стояли три человека. Среди них была Клавдия в ярко-желтом, облегающем спортивном костюме — ее он узнал бы где угодно. Брим поморщился. Нелегко будет выдержать ее вполне оправданный гнев.
Мужчина справа от нее был… конечно же, Молдинг! Он тоже имеет полное право испытывать гнев — даже бешенство. Жаль, скорчил гримасу Брим: светловолосый офицер показался ему приличным парнем, хотя и из богатых.
Но кто же третий? Этот мужчина в строгом штатском костюме был Бриму как будто знаком. Расстояние между ними сократилось, и у Брима дрогнуло сердце. Только у одного человека во всей Вселенной могло быть это смуглое лицо, тонкие сухие губы, отвислые рябые щеки, коротко остриженные волосы и глаза, способные сверлить дырки в корабельной броне. Боспор П. Голсуорси, бывший первый пилот К.И.Ф. «Свирепый» и один из лучших рулевых во Флоте. Брим не видел его около семи лет — по всей вероятности, Голсуорси вышел в отставку. И что бы он ни делал здесь сейчас, его присутствие не сулит ничего хорошего тому, кто только что нарушил все существующие на базе — или над базой — правила.
Ну что ж, решил Брим, взбучка может подождать, пока он не пристроит на место Т-29; незачем вымещать свои неприятности на корабле. Поместив катер на гравиподушку, он зафиксировал оба тормоза, закрыл энергодроссель и вырубил генератор. Когда опустился трап, Брим услышал, как открывается задний колпак, и увидел краем глаза, как Таунсенд слез на бетон и припустился к раздевалке, не глядя по сторонам.
Через несколько циклов, отключив все корабельные системы, Брим снова обратил свой взор к тем троим, которые готовились излить на него свой гнев. Странно, подумал он, откидывая колпак: с чего это они ухмыляются?
У подножия трапа Брим отвинтил и снял шлем, щурясь на три идущих к нему силуэта — без затемненного щитка солнце сразу ослепило его. Он застыл на месте, сложив руки на груди, расставив ноги, выпятив подбородок навстречу морскому бризу. Если его и правда ждет нагоняй, так тому и быть. Он приготовился ко всему.
Характерно тихий голос Голсуорси нарушил молчание:
— Ну-ну. — Он стиснул руку карескрийца в редком для него наплыве чувств. — Давненько не виделись, щенок. — И тут же заговорил взволнованным, совершенно несвойственным ему тоном:
— Надо же, какие жуткие неполадки, сразу видно — мастерство пилота тебе не изменило. Гм.
— Неполадки? — растерянно промямлил Брим. Он глянул на Клавдию в поисках объяснения, но ее карие глаза были благочестиво возведены к небесам.
— Мы втроем наблюдали за тобой с вышки, мой мальчик, — шумно продолжил Голсуорси, не успел Брим снова открыть рот. — Меня особенно поразил момент, когда катер лег набок, а ты тем не менее сумел провести его под аркой моста. Великолепная демонстрация мастерства! Великолепная.
— Это точно, — еще громче подтвердил Молдинг, хлопая Брима по плечу и подмигивая в сторону двух хмурых офицеров безопасности в синей с золотом форме, которые вышли из-за угла подушки с явным намерением кого-то сцапать. С самым официальным видом они остановились перед Бримом: нервная, похожая на мышку женщина с вредными узкими глазками службиста и неприметный, глуповатый на вид парень лет двадцати, которому не мешало бы побриться. У обоих ботинки был надраены до блеска, что отличало стражей безопасности во всей галактике.
— Потрясающее мастерство, — продолжил Молдинг, не переводя духа, — причем проявленное в сложнейших обстоятельствах. Совершенно очевидно, что вы спасли жизнь лейтенанту-коммандеру Таунсенду. Немногие в Империи смогли бы осуществить такое.
Офицеры безопасности, слыша это, недоумевающе обратились к Голсуорси.
— Значит, вот в чем дело, комиссар? — почтительно спросила женщина. — В неполадках? Мы думали, что…
— Что же вы такое думали, уважаемая? — надменно осведомился Голсуорси.
— Ну, что… этот брюнет просто хулиганит, — пояснила женщина, кивнув на Брима. — Мы получили массу жалоб, когда он пролетел над мостом. Перепугал полный трамвай с туристами. Два человека даже в канал прыгнули.
— Ну, это все-таки лучше, чем если бы он врезался в мост, — заметила Клавдия. — Лучше заставить прыгнуть в воду нескольких туристов, чем отправить туда их всех — вместе с трамваем.
— Безусловно, мадам Клавдия, — сказал офицер, подняв руку к виску. — Мы просто не знали, что у него затруднения.
Его напарница неохотно промолчала, но по глазам было видно, что она не согласна с ним.
— Конечно же, вы не знали, — великодушно подтвердил Голсуорси. — Вы просто исполняли свои обязанности, и могу добавить — исполняли превосходно. — Он осмотрел свои ногти и сказал, обращаясь исключительно к женщине:
— Я даже мог бы внести личную благодарность в ваше досье, учитывая… гм… большой такт, с которым вы и ваш напарник подошли к этой непростой ситуации. Я понятно выражаюсь? — спросил он, устремив на женщину холодный взгляд.
— Б-благодарность? — искренне изумилась она.