Снова пошел снег. Белые хлопья кружились вокруг его лица, как мошкара вокруг лампы Карлс-сона. Брим поежился. Его старая вытертая форма больше не грела, а прореха пониже ворота про-, пускала влагу. Но лучше уж мерзнуть здесь, чем бесцельно торчать на мостике. С выбитыми гиперэкранами там ненамного теплее, чем здесь. А помятая, залитая водой аппаратура только напомнит ему о собственной судьбе за последние два года. Как-то трудно поверить, что с ним стряслось такое, — даже и теперь.
Не прошло и двух месяцев с назначения Брима — тогда лейтенанта Имперского Флота — на его новый корабль «Громовой», как император Негрол Трианский, глава Лиги Темных Звезд, внезапно запросил перемирия. Война окончилась ровно через три стандартные недели. Негрола сослали на отдаленную планетку Портоферрию, вращающуюся около газового гиганта в малонаселенном девяносто первом секторе галактики. Во время последовавшей за этим мирной эйфории «Громовой» был признан лишним и отправлен на слом, став одной из первых жертв КМГС — Конгресса Межгалактического Согласия. Эта бурно развивающаяся организация скоро проникла и в имперское правительство, и в адмиралтейство, в то время как военно-патриотический пыл стал выходить из моды.
Карьера Брима вскоре разделила участь его корабля. После шести недель бездействия на морозном Гиммас-Хефдоне, где помещалась флотская база, его вызвали в большую штабную аудиторию, битком набитую такими же сиротами, и уволили в запас, вручив месячное довольствие, билет в любую точку Империи и грамоту (хоть в рамку вставляй) от Грейффина IV, Великого Галактического Императора, принца Звездного Скопления Реггио, Законного Хранителя Небес. «Мы хотим лично поблагодарить вас, — значилось в грамоте, — за вашу безупречную службу…» Брим с отвращением выкинул эту писульку, считая ее откровенной подделкой. Он получил свой Крест из рук самого Императора — и на том указе подпись была настоящая. Теперь Бриму казалось, что это было в другой жизни…
После, вместе с полчищами других уволенных в запас Синих Курток, он вернулся на Авалон, столицу Империи. Захотйон даже возвратиться на родную Карескрию — чего отнюдь не желал, — от его прежней жизни там ничего не осталось. После Академии Космогации и службы во Флоте даже призрак грядущей бедности не мог заставить Брима обратить взор назад, к этому нищему захолустью. Но в дорогом Авалоне, столице половины галактики, его скудные сбережения таяли очень быстро.
Туман сгустился, и Брим моргал, ничего не видя. Этот рейс уж точно не принесет ему дохода — груз выброшен, корабль разбит. Утешительно, конечно, что никто не погиб — особенно пассажиры, эти бедолаги. Они явно стоят на самых нижних ступенях имперской лестницы. «Старфлит Энтерпрайз» может привлечь клиента разве что дешевизной: не от хорошей жизни люди решаются пуститься в путь на таком старом корыте, как «Джеймстаун».
На все идут, лишь бы попасть в Авалон…
Брим посмеялся приступу цинического сочувствия. Скоро они, как и он, поймут, что сменяли свое далекое шило на весьма скользкое мыло.
Туман на миг разошелся, открыв угрюмый лес портальных кранов, большей частью бездействующих. Когда огромный порт перешел на мирный образ жизни, многим транспортным компаниям пришлось закрыть часть своих пирсов. Да, не такой воображал себе Брим послевоенную жизнь. Но тогда он был еще идеалистом и полагал, что вернувшиеся с войны ветераны будут пользоваться уважением и даже признательностью. Не тут-то было. КМГС ополчился против всего, хотя бы отдаленно связанного с войной. Вместо того чтобы стать гордостью Империи, Брим внезапно оказался участником ее позора. Война окончена, говорилось кругом, и чем скорее люди забудут о ней, тем лучше.
Из тумана возникла Пэм Хейл, ловко ступая по мокрой броне в сапожках на высоких каблуках, и уселась рядом с ним. Длинный, до пят, плащ с капюшоном скрывал ее всю, кроме лица. В тумане смутно рисовались ее мягкие черты: подбородок с ямочкой, пухлые губы, высокие скулы, вздернутый нос и огромные голубые глаза с сеточкой мелких морщинок в уголках.
— Не слишком радостное зрелище, — сказала она, кивая на пустые доки и неподвижные краны. — Уйма народу осталась без работы из-за этого мира.
— Угу. Теперь, когда в людей никто, не целит из разлагателей, наплевать всем и на Флот, и на Синих Курток.
— Это верно. Правда, Адмиралтейство еще сохраняет кое-какие корабли с экипажами соответствующего происхождения — «ради престижа», как говорится.
Брим кивнул. Так уж, видно, устроено во Вселенной. Как ни крути, привилегии всегда остаются за богатыми. Каждый карескриец это знает и готов фаталистически с этим смириться. Это не означает, что такой порядок им по душе. Одно время Брим надеялся, что все еще может измениться, — но надежды эти были недолговечны. В итоге ему теперь даже легче, чем многим его товарищам по Флоту, — он был никто и опять стал никем. Только Марго делает его жизнь по-настоящему трудной. Он нащупал подаренное ею кольцо, висящее на цепочке вокруг шеи. Нынешнее жалкое состояние ненавистно ему только из-за нее.
— Что ты будешь делать дальше? — спросила Пэм, нарушив его раздумья. — Сомневаюсь, что Иверсон сможет продолжать, раз у него больше не осталось судов.
— Я тоже сомневаюсь, — угрюмо фыркнул Брим. Что толку притворяться? Их маленькая компания давно уже на грани банкротства. Потому-то его и взяли на работу — кто бы еще согласился летать за такие деньги. — Может, займусь чем-нибудь другим, — пробормотал он.
— Да ну? А что ты умеешь?
— Ведь это не единственная летная компания во Вселенной. — Брим изо всех сил напускал на себя уверенность. — Кто знает, может, я еще когда-нибудь приму участие в гонках на Кубок Митчелла.
— Нет, правда? — преувеличенно почтительно воскликнула Хейл. — Я думала. Имперское Звездное Общество — это только для богатых и знаменитых. Может, я о тебе чего-то не знаю, Вилф?
— Где там! — невольно усмехнулся Брим. — Тайн у меня никаких — ни славы, ни денег. Значит, гонки будущего года на Азурне мне скорее всего не светят. Я и сам толком не знаю, что буду делать дальше, но что-нибудь да буду. — Одна мысль резанула его как ножом. Как сможет он продолжать свой роман с принцессой крови Марго Эффервик, если будет жить в трущобах и вкалывать, как простой работяга? Он скрипнул зубами. Эта сторона его стремительной финансовой деградации пугала его больше всего остального. Впрочем, это теперь, наверное, не столь уж важно. Многочисленные обязанности Марго почти не оставляют ей времени, чтобы бывать с ним. Брим отогнал тревожную мысль. — Ну а ты, Пэм? У тебя какие планы?
— Такие же, как у всех, Вилф. Авось что-нибудь да подвернется. Так всегда бывает. — Она устремила взгляд в туман. — Что-нибудь да подвернется.
Брим понимал, что она уверена в этом не больше, чем он.
Буксир наконец втащил «Город Джеймстаун» в грязный затон, примыкающий к корабельному кладбищу. Пока Брим сидел за пилотским пультом и дул на руки, чтобы согреть их, звездолет поставили на подводные гравипонтоны и подняли на стандартную стоячую высоту двадцать пять иралов. После этого тяжелые краны втянули разбитый корпус в убогий гравибассейн, приткнув его к заржавленным, заляпанным ярко-оранжевыми пятнами антикоррозийной краски мосткам.
— Это вам не королевский пирс на озере Мерсин, — мрачно заметил Перетти.
— Тут все-таки лучше, чем на дне Прендергастской бухты, — возразил Хэмлиш.
— Пожалуй, — согласился Брим, больше, однако, склоняясь к мнению Перетти. Служа во Флоте, он всегда приземлялся на озере, поближе к городу, а не в унылом, растянутом торговом порту в сотнях кленетов к югу. Он взглянул на мостки, стремящиеся соединиться с открытым главным люком «Джеймстауна». Первый, кто там показался, был Дж. Трокмортон П. Иверсон, владелец и генеральный директор «Старфлит Энтерпрайз». Он шел против течения, расталкивая мощный поток пассажиров, которым не терпелось расстаться с кораблем как можно скорее. Когда Иверсон в своем сером засаленном костюме с потертыми обшлагами и в ободранных ботинках ступил наконец на мостик, вид у него был такой, будто ему между глаз угодил метеор. Из-за пухлых розовых щек и маленьких близоруких глазок он походил скорее на бухгалтера, чем на космического судовладельца.