- Несмотря на шайку предателей из КМГС, некоторые мои друзья продолжают его носить, - сквозь зубы ответил Брим. - Познакомьтесь: коммандер Тоби Молдинг, Кирш Валентин.
Валентин щелкнул каблуками и слегка поклонился, не подавая руки.
- Знакомство с вами делает мне честь, коммандер.
Молдинг улыбнулся на эту мелкую шпильку и ответил:
- Это верно.
В глазах Валентина блеснули гнев и презрение.
- Очко в вашу пользу, коммандер, - признал он и стал рассматривать свои ухоженные ногти, непроизвольно скаля зубы. - Какая жалость, - сказал он наконец, - что Империя не сумела подготовить корабль к гонкам этого года. Но мне сказали, что вы сегодня уже осматривали наш "Гантгейзер ГА 209В-1" и поэтому должны знать, что победа в любом случае будет за нами. Надо же нам получить хоть какую-то компенсацию.
- Гонки выигрываются только при пересечении финишной черты, - заметил Молдинг. - Я не знал, что сегодня уже состоялись какие-то официальные рейсы.
- Дорогой мой Молдинг, - засмеялся Валентин, выставив ладони перед собой, - гонки, конечно же, должны состояться, но разве могут быть какие-то сомнения относительно их исхода?
- Будь я неладен, если признаю за вами победу, Валентин, - горячо возразил Молдинг. - Как бы ни был хорош с виду ваш новый "Гантгейзер", он еще должен проявить себя самым быстрым. А до тех пор многое может случиться.
- Может - но не случится. Мы ничего не оставляем на волю случая. Вы увидите, что это правда, когда я лично одержу победу на своем корабле. Валентин хищно прищурился. - Да и на следующий год ваш несчастный "Шеррингтон" не произведет ничего такого, что сможет сравниться с новой конструкцией "Гантгейзера". Вы уж мне поверьте. Я же видел модель.
- На следующий год я буду счастлив обсудить с вами всех, кто будет участвовать, - сказал Брим. - А пока что мне еще этот год надо переварить.
- Это верно. Вы ведь, полагаю, будете присутствовать на финише?
- Рассчитываю на это. Я ни за что не упустил бы такую возможность.
- Это хорошо, - сказал Валентин, натягивая свои белые перчатки. - Значит, вы увидите, как я одержу победу. - Он цинично ухмыльнулся. - Это подготовит вас к будущему году - если Валериан с вашими дурацкими медведями сумеет-таки состряпать новый корабль.
- Мы ведь увидимся и на будущий год, не так ли? - спросил Брим.
- Обязательно, - заверил Валентин. - Но я не хотел спорить с вами об исходе гонок. Я пришел, чтобы лично пригласить вас, коммандер Молдинг, и вашего штатского друга на прием в Канцлерстве, который состоится завтра вечером накануне состязаний. Кабул Анак прибыл в столицу ради такого случая, и ему интересно будет познакомиться с вами обоими. Форма одежды, разумеется, парадная.
Брим посмотрел на своего спутника:
- Что скажешь, Тоби? Могу поспорить, что ты захватил с собой парадную форму, а мне в посольстве авось подберут что-нибудь подходящее.
- Ясное дело, подберут, - усмехнулся Молдинг. - Провоет Валентин, я принимаю ваше любезное приглашение. Я всегда питал надежду познакомиться с прославленным адмиралом Кабулом Анаком.
- Я тоже, - сказал Брим. - Кто знает, вдруг нам когда-нибудь выпадет честь быть представленными самому Негролу Трианскому?
- Император не вечно будет в изгнании, граждане Империи, - сощурился Валентин. - Можете в этом не сомневаться. И тогда... - Он кивнул какой-то своей тайной мысли и продолжил:
- Я уже предвкушаю удовольствие увидеть вас снова завтра вечером. - Тема Нефола Трианского была решительно отброшена. Валентин вытянулся, щелкнул каблуками и зашагал обратно к ангару. Шестеро часовых, пропустив его, заняли пост по обе стороны от входа, и над дверью вспыхнула надпись:
ВХОД ВОСПРЕЩЕН Как видно, Лига сохраняла мирное обличье только в светлое время суток. Брим и Молдинг отправились в отель, погрузившись каждый в свои мысли.
***
"
Официальный прием устраивался в честь гоночных экипажей, но по опубликованному списку приглашенных было ясно, что это мероприятие скорее рассчитано на влиятельных особ, рассматривающих гонки больше как светское событие, чем спортивное.
Брим почти все утро штудировал протокол, предоставленный ему загадочным Драммондом; тот также вызвался раздобыть приличествующую случаю вечернюю пару - нелегкая задача, если учесть, что почти все штатские, имеющие такие костюмы, тоже располагали быть на приеме.
Однако Драммонд все же доставил Бриму черный смокинг, брюки, рубашку с рюшами, а заодно и двух портних. Чтобы подогнать на Брима костюм, сшитый для гораздо более крупного мужчины, по-хорошему требовалось около недели, но мастерицы управились с этим в рекордно короткий срок. Брим и Молдинг явились на прием в посольском лимузине, опоздав всего на несколько циклов.
Ночью мрачное Канцлерство казалось еще более грозным, чем при свете дня, эффект достигался с помощью прожекторов, подсвечивающих черные стеклянные стены. Когда Драммонд вел посольскую машину в потоке других, улицы были забиты толпами любопытных - они напирали на светящиеся шнуры ограждения, которые охранялись легионерами в серой форме и с черными пиками в руках.
Над бездонными портиками полоскались и хлопали на ветру флаги, особенно яркие на фоне голых черных стен. Знамена украшали - или скрывали? - всякую плоскость, на которую их можно было повесить, а на обширном газоне рядами стояли легионеры в полном боевом вооружении. Их лощеные командиры застыли, сжимая в руках штандарты Лиги - длинные шесты, на верхушках которых золоченные летучие мыши держали в когтях скрещенные кинжалы.
- Не знаю, почему они называют себя Лигой, - пробормотал Молдинг, которому на выходе из машины пришлось ответить на приветствие доброй сотни Контролеров. - При таком воинстве те бедолаги на улице должны чувствовать себя, как в тюрьме.
Необъятный холл Канцлерства произвел на Брима должное воздействие. Правда, это помещение напомнило ему торговую палату некой мелкой планетки, которая задалась целью во что бы то ни стало произвести впечатление на соседей. Архитекторы Лиги не поскупились на полированный белый гранит, который был повсюду - на потолке, на стенах и даже на полу, почти полностью покрытом пушистым ковром цвета черного дерева. Фантастической формы светильники сияли и мерцали в потайных нишах, как маленькие галактики. В парящем над полом прозрачном шаре играл большой оркестр, и волны музыки, сплетаясь с гулом голосов, создавали особую атмосферу, уже пропитанную тошнотворно-сладким ароматом тайм-травы.