Брим и Молдинг назвали свои имена высокому, светловолосому и голубоглазому офицеру-распорядителю в голубой форме, после чего присоединились к длинной очереди ожидающих приема. В зале между гостями сновали сотни служителей в униформе - они разносили напитки, закуски и улыбались так благостно, что хоть сейчас принимай их в орден градгроут-норшелитов. Но вдоль стен выстроилась целая армия других, абсолютно неподвижных - только глаза шмыгали по сторонам, а руки в любой момент могли выхватить бластеры, почти незаметные под униформой.
- Как по-твоему, - прошептал Молдинг, - эти бластеры у них заряжены или нет?
- Как ты мог даже подумать такое? Всем известно, что в кобурах у них спиртное.
- А оно не взрывается, когда его пьешь? Примерно метацикл спустя они оказались в голове очереди, и Брим впервые разглядел как следует великого адмирала Кабула Анака - человека, который правил государством в отсутствие Императора. Он был куда меньше, чем ожидал Брим: имперская пропаганда во время войны изображала адмирала злобным гигантом. В жизни он оказался совсем не страшным, почти неприметным. На улице Брим прошел бы мимо него, не обратив внимания. Длинные седые волосы, закрывавшие уши, гармонировали с маленькой бородкой и густыми бакенбардами. Блестящий адмиральский мундир со всеми регалиями и боевыми наградами не мог скрыть отросшего брюшка, и Анак заметно горбился - не иначе как вследствие тяжелых ранений, полученных в битвах за Аталанту. Говорили, что ему заменили чуть ли не две трети организма в медицинском автомате после того, как Эрат Плутон раздолбал его корабль "Ренгаз" в единоборстве на своей старой "Королеве Элидиан". Но адмирал, хотя и явно утомленный, продолжал сердечно пожимать руки своим гостям. Каждому он говорил несколько слов и провожал его улыбкой, а после кивал адъютанту, давая знак представить следующего. Это выглядело так, будто адмирал действительно хотел нравиться, но Брим выработал в себе слишком циничное мнение о политиках, чтобы поверить в такое.
И еще: Анак превосходно разбирался в том, какие приветствия приняты в разных секторах галактики. Он пожимал руки, локти, запястья, целовал пальцы и даже соприкасался щеками. Наиболее обстоятельно он здоровался с привлекательными дамами, особенно если ритуал предусматривал объятие или поцелуй в щечку. Брим улыбался, наблюдая за ним. У старого лиса, конечно, есть и скучные обязанности, зато приятными он пользуется вовсю!
Переговорив с красивой азурнийской парой, шедшей перед имперскими пилотами, адмирал кивнул своему адъютанту в белоснежном с золотыми аксельбантами мундире.
- Пилот Имперского Звездного Общества коммандер Тобиас Молдинг, прокатилось по залу.
Адмирал пожал руку Молдингу, со скучающим видом оглядывая зал. Они обменялись несколькими словами, которых Брим не слышал, и Анак снова кивнул адъютанту.
- Первый пилот Имперского Звездного Общества гражданин Вилф Анзор Брим!
Брим протянул руку адмиралу Лиги. Он почему-то не чувствовал никакой нервозности в присутствии этого архизлодея, врага всего, что Бриму было дорого.
- Ваше превосходительство, - произнес пилот, как предписывалось в прочитанном им протоколе, - однако сказал он это на безупречном фертрюхте, языке Лиги.
- Так вы говорите по-нашему, Брим? - Анак с улыбкой посмотрел ему в глаза. - А я и позабыл. - Его рукопожатие было сухим и холодным, но твердым. Вблизи его облик обрел все то легендарное величие, которое приписывал ему Брим в воображении. Кабул Анак был адмиралом до мозга костей.
- Я выучился этому в юности, - сказал Брим, - на карескрийских рудовозах.
- Я знаю, - ответил Анак и помолчал немного, ввинчиваясь своими голубыми глазами в самую душу карескрийца. - Как же вы должны меня ненавидеть, - с искренней болью наконец произнес он.
- А-адмирал? - недоуменно пробормотал Брим, не веря своим ушам.
- Мне известно, что во время моего первого налета на Карескрию погибла ваша младшая сестра. Если я правильно помню, она умерла у вас на руках.
Брим сознавал всем своим существом, что задерживает очередь, состоящую из высокопоставленных лиц, но ни за что не согласился бы прервать этот жуткий разговор.
- Вы правильно помните, адмирал, - услышал он как бы со стороны собственный голос.
- Тогда, быть может, вам будет приятно узнать, что мы некоторым образом в расчете - мой единственный сын погиб в атаке на имперский конвой перед самой битвой за Аталанту. - Адмирал перевел дыхание, словно перебарывая какие-то сильные эмоции. - Его "Горн-Хофф 380А-8" был уничтожен, когда атаковал с кормы легкий имперский крейсер "Непокорный".
Слова Анака поразили Брима как попадание метеора.
- Не знаю, что и сказать, адмирал, - промолвил он.
- Нет таких слов, мистер Брим, - сказал адмирал, кивая адъютанту. - Нам доступно понять одно: в каждой войне есть две стороны.
Ошеломленный Брим перешел к следующему сановному лицу, но не запомнил ни имени этой дамы, ни всех прочих имен, которые называли ему в этот вечер. Из знакомых здесь был только Валентин, да и тот не сумел уделить ему времени. Появление Марго в потрясающем белом платье было одним из немногих событий, которые отложились у Брима в памяти. Сам Ла-Карн, будучи в общительном настроении, приветствовал карескрийца, как вновь обретенного друга. Брим пожал ему руку и склонился поцеловать прелестные пальцы Марго. Заглянув ей в глаза, он понял, сколько боли и смущения доставляет ей эта встреча. Послушав, как барон хвастается своим маленьким сыном, Брим неуклюже извинился и присоединился к Молдингу, который беседовал с группой молодых великосветских людей, представителей Империи, - они вступили в Звездную Команду лишь для того, чтобы поприсутствовать на гонках.
Последующее явление Анны Романовой могло бы по-настоящему скрасить Бриму вечер. Она походила на картинку из модного журнала - в красновато-коричневом трикотажном жакете до колен, такой же юбке и черном тонком свитере. Однако ее сопровождал представительный коммандер в форме Ломбардийского Флота. Брим то и дело сталкивался с ним в толпе, но коммандер с первой же встречи дал понять, что "штатские" его не интересуют, хотя Романова как будто держалась иного мнения.