Единственное место, которое я знаю, расположенное неподалеку, и которое не часто посещают, это дубильня, однако зловоние там явно не способствует сексуальному времяпровождению.
— Я знаю пещеру в часе ходьбы отсюда. Она маленькая, но отлично подходит нашим нуждам. Я принесу шкуры. — Он торжественно кивает головой. — Тебя нужно держать в тепле.
Что ж, сейчас уже нет ни единого шанса отступить, так ведь? Только не с этим великаном, который так пристально смотрит на меня и строит все эти планы, чтобы доставить мне удовольствие.
— Я не хочу ни с кем делиться, чем мы занимаемся, понимаешь?
Он хмурит брови.
— Ты не хочешь, чтобы они знали, что я доставляю тебе удовольствие?
Я мотаю головой.
— Среди моего народа принимать кого-то к себе в шкуры ради утех — это… личное и интимное дело. — Я слышала, что ша-кхаи не похожи на нас, и среди одиноких неспаренных женщин прыгать в шкуры с кем попало дело пустяковое, но одиноких женщин осталось слишком мало и их не хватает, но я не так устроена. Плюс ко всему, у меня есть еще четыре парня, которые следят за каждым моим шагом, и я не хочу, чтобы кто-то из них стал слишком ревнивым и взбесился. Это добром бы не кончилось. — Если вдруг кто спросит, мы идем собирать травы, ладно? Пусть это будет нашим паролем для этого.
— Па-ройлем, — повторяет он. — Понятия не имею, что это.
— Это такая секретно используемая фраза. Поэтому, если я говорю, что хочу пойти с тобой собирать травы…
Его осеняет понимание.
— Ты хочешь, чтобы тебя ублажили.
Все эти разговоры об «удовольствиях» делают меня супервозбужденной.
— Ну да. Так что будем им пользоваться.
— А есть еще какие-нибудь другие человеческие правила, которые мне следовало бы знать? Другие па-ройли?
Ну, есть и презервативы, но, если мы не резонируем, он не может сделать мне ребенка, так что это не важно. И я знаю, что на этой планете нет ничего, что сгодилось бы за лубрикант — и ничего, что бы то ни было, что я могла бы использовать в неприличных местах, чтобы чувствовать себя более комфортно.
— Ничего в голову не приходит.
Он торжественно кивает головой, продолжая пожирать меня глазами.
— Шкуры я отнесу этим вечером, так что никто ничего не заподозрит и не будет задавать нам вопросы, зачем мы тащим их с собой, раз идем собирать травы.
— Отличная мысль. — Я вытираю налетевшие на его руку капли крови, а затем чувствую себя как-то неловко из-за того, что протянула руку и прикоснулась к этому парню. — Тебе, наверное, стоит еще и искупаться.
Он кивает головой в знак согласия.
— Это станет частью моей подготовки к сбору трав.
— Отлично. — Я показываю на пещеру. — Мне, э… наверное, пора возвращаться.
Животное, что у меня на руках, начинает ерзать, пытаясь сбежать.
— Мне тоже. — Он снова кивает мне головой. — Значит, завтра, да?
— Завтра. — Я снова чувствую, что краснею.
С завтрашнего дня все изменится.
* * *
Как кстати, что у меня есть малыш-двисти, который отвлекает меня от мыслей о завтрашней встрече для любовных утех и страстных поцелуев. Я вся на нервах, но реакция племени на моего нового питомца предвещает, что у меня не так уж много времени, что тратить на размышления о Салухе. Фарли просто очарована. Проходит около пяти минут, прежде чем она объявляет, что хочет такого же, к большому огорчению ее матери. Остальные ша-кхаи просто озадачены тем, зачем мне оставлять его себе.
Мои ухажеры? Они совсем не рады, что я получила такой большой подарок от самца, который даже не участвует в состязаниях. Они всю ночь сидят у костра и ворчат, бросая недовольные взгляды в мою сторону, да и в направлении Салуха тоже. Салух, в свою очередь, напрочь игнорирует эти страдальческие шепоты, так что я тоже их игнорирую. Хэйден бросает всего один взгляд на моего маленького двисти, окидывает Салуха взглядом, полного отвращения, после чего направляется в собственную пещеру. Все это очень странно.
— Он такой милашка, — говорит мне Джоси в то время, как мы строим самодельную калитку из гибких веток деревьев, старых занавесов приватности и обрывков веревки. В задней части племенной пещеры есть небольшая пещерка, которая не используется, и она будет служить загоном для маленького двисти. — Хотя он очень кусачий.
— Вот поэтому-то я назвала его Чомпи*. Или ее. Я не уверена, мальчик это или девочка. — У Чомпи чересчур много шерсти, и он слишком сильно изворачивается, чтобы я могла проверить его гениталии, поэтому мы выбрали милое бесполое имя. А еще Чомпи три раза укусила меня, дважды — Джоси, и один разок Фарли. Он, несомненно, кусака.