Смотрю телеинтервью с израильской камерной певицей Мирой Заккай. Текущая работа и планы. Внезапно певица заговаривает о географии. "Мои заграничные гастроли — всего лишь вылазки, — говорит она. — Мой дом в Израиле".
Факт, вроде бы, самоочевидный, да не вполне, раз Мира Заккай находит нужным о нем говорить и еще подчеркивать.
Другой гость на телевидении. Знаменитый израильский архитектор, автор павильона Канады на всемирной выставке в Монреале. "У меня контора не только в Канаде, но и в Израиле", — спешит он предупредить щекотливый вопрос. Израильская контора, однако, не помогает, и его спрашивают в лоб: "Но большую часть времени вы живете в Канаде?"
Среди шести израильтян, жертв террористического акта в Хевроне, был человек по имени Эли Зеев. В Хевроне его и похоронили — рядом с могилами палестинских евреев, убитых во время резни двадцать девятого года. При показе по телевидению похорон шести погибших диктор сообщил, что Эли Зеев, сын американского полковника, воевал во Вьетнаме, получил одну из высших американских наград и, вернувшись с войны, принял иудаизм.
Я подумал: кого в Америке, за исключением родственников, трогает судьба протестанта Эли: его отказ от своей веры, уход в другой народ и в другую страну, гибель в этой далекой стране от пули в спину после субботней молитвы? Кого там интересует, какой маршрут выбрал после Вьетнама сын американского полковника, — прямо назад или вниз и налево?
Этот риторический вопрос уместен в отношении любого народа на земле. Конечно, кроме снабженного большими административными органами. И кроме евреев, у которых тот же овировский, по сути, вопрос учитывается не тайным кабинетом в "большом доме", а тайной раной в душе. В Израиле есть певец-эстрадник Толедано, у которого земляк эмигрировал в Лондон, и Толедано испускает тихий, щемящий душу крик с такими, приблизительно, словами: "В Лондоне старые башни и новый рок-н-ролл — но солнце там больное, бери палку, Йонатан, и двигай домой".
Как и все израильтяне, Толедано не терпит высоких слов, он в жизни не скажет "посох Вечного жида", но всем и без того ясно, о какой палке идет речь.
У нас есть журналист Барух Надель, известный своей козлиной бородкой и бодливым характером. Барух не обижает лишь маленьких детей, которым он рассказывает в своей газете о новых игрушках и добрых книжках. А так, он уже бодал и киббуцы из лона Израилева, и репатриантов из русского лона. Недавно этот, по-своему добрый, злой человек забодал оптом все израильское общество, пытаясь доказать в пространной статье, что именно оно довело немало своих сынов до эмиграции.
Для того чтобы Барух Надель взвинтился, достаточно возникнуть у него перед бородкой. Но главный объект, мимо которого он не может пройти спокойно — власти и всякая официальщина. Обратиться к какому-нибудь своему земляку, сбежавшему, скажем, в Нью-Йорк, с призывом хватать палку и шагать на родину для Наделя значило бы спеть в унисон с официальной политикой, которая клеймит эмиграцию из Израиля. Как же сохранить верность себе? Вот Надель и бодает израильское общество, его учреждения и официальную политику, с безмолвной болью глядя за океан.
Маленький Израиль по-провинциальному гипертрофированно гордится успехами своих соотечественников в так называемом большом мире. Вот документальный телефильм о знаменитом скрипаче Цукермане, израильтянине, давно живущем в Нью-Йорке. Цукерман показан в фильме с явным восхищением и любовью. Но и с незримой болью, непонятной, скажем, французу, которому показали бы фильм про знаменитого соотечественника, покинувшего родину ради Карнеги-Холла.
Спортивная передача на прошлой неделе. Сенсация: Ави Коэн, израильский парнишка с талантливыми ногами, за которого знаменитый футбольный клуб "Ливерпуль" уплатил миллион фунтов стерлингов, забил в финальном матче чемпионата Англии два гола. Один из них, к сожалению, в свои ворота.
Из спортивной редакции телевидения позвонили на Би-Би-Си, прося срочно протранслировать для Израиля через спутник связи кадры, где Ави забивает гол в собственные, то есть ливерпульские ворота, и где наш Ави заколачивает мяч в чужие, то есть тоже английские ворота, и где наш Ави, по случаю этих ненаших футбольных триумфов, благодарит наших болельщиков за любовь и поддержку.
Еще года не прошло, как Ави уехал из дому, а уже благодарит домашних с иностранным акцентом. И домашние это очень замечают, но так хочется порадоваться.
Тем же вечером на одной из свадеб в Тель-Авиве раввин говорит о другой радости: молодые создали в Израиле еще одну, новую, семью. И как это радостно, как важно не только для самих молодых, для их родителей, для Израиля, но и для евреев во всем мире. Потому что время такое. Потому что вопрос стоит так: быть еврейскому народу или не быть.