И гнездо на обрыве он начал строить отнюдь не потому, что его лачуга сгорела. Просто нормальный дом не подходит Кахалону по его натуре. В доме глухие стены и уйма лишних вещей. Люди, живущие в домах, не ходят круглые сутки в одних плавках. Тем более Кахалону не подошел его американский дом: не стоит на берегу моря. А если бы и стоял, это было бы совсем не то море. И не та речь на переполненном по субботам пляже. И не те спасатели, что сидят на вышках в соломенных сомбреро и гонят купальщиков из воды при самой легкой волне. В то время, как ему, Кахалону, никакие волны не помеха: разогреваясь работой на солнцепеке до температуры железа в горне, он раз тридцать за день сбивает жар, бросаясь в воду и уходя саженками к горизонту.
Ни валы, ни водовороты его не берут, как будто под кожей у него зашито выданное ему от рождения свидетельство на непотопляемость ни в море ни на суше. Произведя на свет с голоубоглазой блондинкой черноокого Дейвида, а затем убедившись, что мать ребенка, такого сладкого, что хочется ножки слопать, никогда не согласится переехать на постоянное жительство в пещеру на Средиземном море, Кахалон понял, что совершил маленькую ошибку. Он затворил за собой калитку американского дома и полетел через океан, размышляя о том, что вылепит на крыше орла. И о том, что скоро зима. Ни туалета, ни электричества, ни водопровода. Но глина как-нибудь выдержит, а он
— тем более.
В Израиле, как и повсюду, нельзя вести самовольное строительство. Даже из глины и даже на обрывах. Это привлекает внимание строительных инспекторов, хотя им прекрасно известно, что против незаконных застройщиков типа Кахалона не помогают ни штрафы муниципалитета, ни даже постановления суда. Помочь может только бульдозер, и то под охраной полицейской роты. Застройщик в таких случаях рвет на себя волосы перед репортерами, которые щелкают его со всех сторон, чтобы представить публике фотодоказательство вопиющего бездушия властей. А он проклинает муниципальных извергов и обещает эмигрировать из Израиля со всеми детьми, братьями, сестрами, дядьями и тетками.
Неприятная в высшей степени сцена. Поэтому власти избегают доводить дело до этой стадии. Однако посылают инспекторов регистрировать нарушения и предупреждать нарушителей о последствиях, которые, скорее всего, не последуют. Явились инспектора и к Кахалону. Выйдя на пляж, они вылупили глаза уже от одного вида незаконной постройки. А еще больше
— от ее местоположения, не доступного никакому бульдозеру. Вскарабкавшись на террасу и попав в хижину, они словно очутились в лесу. Пучки сушеных трав, живые растения, какие-то камни и коряги.
Посреди леса на топчане лежал хозяин в одних плавках и читал Священное Писание. У топчана на земляном полу лежали книжки по физике.
Косясь на Священное Писание и на физику, инспектора, как положено, составили протокол и, как положено, выслушали возражения. Вместо жалоб на бедность и ссылок на малых детей хозяин понес какую-то философию. Что-то насчет своего жилья, выросшего из земли натурально, как дерево, которое тоже часто сносят всякие идиоты.
Словно услыхав про такую недобрую перспективу, из дыры в задней стене, — лаза в пещеру, выкопанную в обрыве, — вывалило целое общество кур, а с террасы примчался кот. Хозяин переговорил с котом и курами по-арабски. Кота после разговора пулей вынесло на улицу, а куры наскочили на инспекторов. Хозяин прикрикнул на кур, а про кота объяснил, что четвероногое нашкодило и наказано трехсуточной высылкой из помещения.
Инспектора махнули рукой и поскорей убрались из этого дурного места.
Кахалон взял лопату и пошел копать новую пещеру.
Их у него задумано десять. Почему именно десять? Неизвестно. Зато известно, что, когда Кахалон добьется электричества, он превратит пещеру в ремесленные мастерские и художественные студии. Так он объяснил корреспондентам, до которых ему пришлось снизойти, чтобы отстоять свои пещеры через газету. В них у него будут работать все желающие камнерезы, художники и скульпторы. Уже сейчас к нему целыми классами ходят школьники, чтобы лепить из глины. Любой прохожий, найдя на берегу интересный камень или корягу, придет и вырежет рыбу или птицу.
Недавно на берегу произошло страшное несчастье. Ночью сгорел очередной барак. Кахалон примчался на пожар, полез в огонь и вынес останки трех маленьких детей. Неделю после этого он не выходил из хижины. Потом поехал в Герцлию — звонить в Америку. Потом отправился в Иерусалим — к Стене Плача.