Солнце закатывается за горизонт, они идут к отелю, рука Стива лежит на талии Баки, оберегая его, защищая, направляя прочь от праздных прохожих, так и норовящих ненароком задеть. Беззаботный вечер, каких давно не было в его жизни.
Проблема возникает на их пути, когда две девушки — явные туристки — устремляются в их сторону, вооружившись фотоаппаратом. Стив замирает, и Баки чувствует, как напрягается его рука — идиллия разрушается, всё-таки он дико не любит такие вот вторжения в его жизнь. Сам Баки быстро поправляет кепку, прячет лицо в тени козырька. Сейчас начнётся. Наверное, Стив надеялся, что за границей его вообще особо не будут узнавать.
— Извините, — одна из девушек — чуть повыше и миловиднее — обращается вовсе не к Стиву, а к ним обоим, протягивая Баки злополучный фотоаппарат. — А вы не могли бы нас с подругой сфотографировать? Вот тут! — она машет рукой, указывая на небольшую, но очень аккуратную церковь.
Баки автоматически берёт фотоаппарат, отмечая, как на лице его Капитана появляется выражение лёгкого офигения.
— Нажимаете вот на эту кнопку, — старательно объясняет ему девушка, — вот тут вот фокусируетесь… Спасибо!
Баки фотографирует несколько раз. Их спонтанные незнакомки радуются своему путешествию, на них лёгкие яркие платья и такое веселье в глазах, что даже фотографии, сделанные руками Зимнего Солдата, получаются абсолютно летними.
— Постарался захватить панораму и чтобы лица были видны, наверное, надо было Стиву фотографировать, он видит композицию и всё остальное…
— Просто отлично! — восклицает девушка, забирая у него фотоаппарат и рассматривая снимки. — Мы можем вас тоже сфотографировать! Хотите?
— Нет, спасибо… — тихо начинает Стив.
— Да, — быстро произносит Баки и протягивает девушке свой телефон с потрясающим разрешением, прижимается к Стиву, чувствуя, как тот его обнимает. Ему всё больше нравится Италия. Прекрасная страна, в которой вопросу вкуса и досуга уделяют чуть ли не больше внимания, чем политике.
— Отлично смотритесь вместе, — вдруг восклицает вторая девушка, молчавшая до этого момента. Баки улыбается.
3.
В кофейне Баки долго колеблется, не решаясь сделать выбор. Ему всё ещё иногда это трудно дается, отголоски прошлого как будто лишают силы воли и способности связно мыслить. Он ни за что не признается в этом Стиву, хотя тот наверняка и так в курсе.
Кофе он любит — за запах, горечь вкуса и стильную культуру, которую вокруг него создали. Только чёрный горький уже начинает надоедать, а попросить что-то новое и модное как-то неловко. К тому же через десять минут нужно будет встретиться с Романофф и, видимо, выслушать все причитающиеся комментарии за попытку пить какой-нибудь ванильный капучино. Или неправильно поставленное ударение в слове «латте».
От тяжких раздумий Баки отвлекает ощутимый тычок в плечо и требовательное «Эй!». Он опускает взгляд и с некоторым удивлением обнаруживает рядом с собой мальчишку лет десяти или, может быть, чуть старше. У него светлые волосы и пытливый взгляд голубых глаз, какой, наверное, только у детей и бывает.
— Ты же Баки Барнс! — сообщает ему мальчик с таким видом, как будто это совершенно неопровержимый факт и к нему обратились только чтобы получить формальное подтверждение. Баки на мгновение впадает в ступор. Медийный человек в их паре — Стив (он может отрицать это сколько влезет, но ему посвящали целую чёртову секцию в Смитсоновском музее!), Баки, конечно, мелькал рядом с ним в репортажах пару раз, но этого явно недостаточно, чтобы его узнавали в общественных местах.
— Понятия не имею, кто это, — отвечает он и отворачивается. Видимо, с самого момента их со Стивом приснопамятной встречи его навык отрицать факт того, что он — Баки, так и не улучшился, потому что мальчишка дёргает его за рукав.
— Имеешь, конечно же!
— Нет! — отрезает Баки тем тоном, который кому угодно явно даёт понять, что лучше к нему не лезть. На детей этот тон, видимо, вообще не действует.
— Тогда руку покажи! — произносит мальчик победоносно.
Баки прекрасно понимает, что ведётся на детскую провокацию, но почему-то вынимает из кармана правую руку и демонстрирует её ребенку. Тот качает головой с видом настолько разочарованным, что становится понятно — от Баки таких дешёвых попыток выкрутиться он никак не ожидал.
— Другую руку, — произносит он с видом великомученика.
Баки про себя улыбается и приходит к выводу, что такой уровень фанатства на самом деле заслуживает награды, достаёт из кармана левую руку и слегка закатывает рукав. Нестерпимо хочется добавить клишированную киношную фразу «Тебе всё равно никто не поверит».
Глаза мальчишки округляются, и в них тут же отражается прощение за все предыдущие выкрутасы со стороны Баки и попытки отрицать очевидное. Он протягивает руку, чтобы дотронуться до пластин, но тут же отдёргивает, видимо решив, что уже опасно близко подошёл к лимиту наглости.
— А… а… а она… — на его губах замирают, наверное, десятки вопросов (ну, точь-в-точь Стив, когда Баки милостиво дал ему понять, что не так уж и против этих самых вопросов и даже прикосновений: «А если на неё подуть, ты почувствуешь?», «А если водой облить?»), — а ты ей можешь пули отражать? — спрашивает громким заговорщицким шёпотом.
— Могу, — произносит Баки.
— Классно! Ты крутой! — радостно восклицает мальчишка. — А ты… а ты с Тором знаком?
— Знаком, — снова кивает Баки, чувствуя, что его рейтинг возрастает с каждой секундой.
— А сфотографироваться с тобой можно? Обещаю никуда не выкладывать! Только своим покажу…
— Что заказываете? — девушка за стойкой вопросительно смотрит на Баки, и тот к своему ужасу понимает, что подошла его очередь.
— Я… — он кидает взгляд на мальчишку, только несколько секунд назад сообщившего про его крутость, и понимает, что «ванильный капучино» ему не простят. — Эспрессо, пожалуйста.
4.
— Давно тебя жду, — Баки старается говорить как можно беззаботнее, чтобы фраза больше смахивала на дружескую шутку, но Стив каким-то образом умудряется улавливать в его голосе даже тончайший намёк на обиду. И с собственной мимикой он уже довольно хорошо справляется, умеет делать вид, что всё замечательно, но Стиву ничего не стоит его раскусить. Он всё-таки не любит быть один.
Вместо извинения Стив наклоняется к нему и жарко целует, закусывает губу Баки — быстро, страстно и тут же отстраняется — призрак его теплого дыхания так и остается на губах.
Больше всего Стив боится причинить боль. Поэтому иногда с ним очень сложно. Поэтому целуется он очень аккуратно и ещё аккуратнее называет Баки теми самыми дружески-задевающими прозвищами, которые так легко ему давались целую жизнь тому назад.
Мир вокруг кажется ярким и завораживающим. Они стоят в тени балкона каменного дома, где можно кожей впитать тёплый летний воздух, не щурясь на практически вездесущее солнце.
Руки Баки скользят по груди Стива — томительными движениями, намёками, обещанием чего-то ещё более сладкого — той части их жизни, которая вернулась к ним так недавно, той части Баки, которую он с затаённой радостью открыл в самом себе. Он обнимает Стива — это движение выше всяких понятий о сексе и морали, это жест защитника и защищаемого, преисполненный нежности и желания быть рядом.