— Разумеется, супермен не хочет подвергать опасности хрупкую и не очень надежную даму. И какого черта я подобрала в пентхаусе этот сомнительный талисман? Похоже, тайна Ариуса загубила наши лирические чувства, мистер Бонд. Зачем он тебе? Ну зачем?
— Для счастья. Для общего счастья.
— Ты утопист… — улыбнулась я.
— Для общего — это значит — и для нашего с тобой. Смотри. — Виктор запустил руку во внутренний карман плаща и достал нечто, заставившее меня зажмурится. Нет, он не полыхал сейчас неземным светом, не мерцал лунным серебром потертый переплет и огненные знаки не плясали на страницах. Маленький, уставший Ариус на ладони большого человека лежал надежно, как щенок, нашедший хозяина.
Я отступила к стене, не отрывая глаз от ветхого томика. На ладони Виктора он казался живым, мудрым, теплым. Это было похоже на предложение руки и сердца. Мне стоило усилий не кинуться на шею Виктора, сохранив деловой тон.
— Слава Богу, талисман нашелся! Но как он попал к тебе? Ведь только полученный в подарок, или унаследованный, он не теряет своей силы.
— Фанат и любовник Кармы «Голубой пион» устроил на теплоходе убийство «изменника» и прихватил Ариус. Но что с ним делать — не знал. Обратился к специалистам — опять же — из своих. Бледный снова опоздал — специалист убил Пионера и завладел Ариусом. Ситуация повторялась снова, и снова — книжица буквально выскальзывала из рук Бледного, оставляя на своем пути трупы.
— Ариус — не добрый талисман, — огласила я приговор.
— Ах, дорогая моя, если я покажу тебе досье погибших, мысль о справедливой казни покажется тебе единственно верной. Тем более, что каждый из них, дабы завладеть амулетом, убивал его владельца, точно повторяя «модель» смерти Голубого пиона.
— А ты шел по его следу…
— В том-то и дело! Эта штуковина ускользала от меня с не меньшим успехом, чем от Бледного! Вот что я не могу понять! Ведь я искал Ариус, чтобы вернуть законному владельцу, но… — Виктор закурил, повернувшись спиной к ветру. Надежная, правдивая спина.
— Кто? Кто же он? — волнение перехватило горло — сейчас я услышу объяснение загадки и смогу рассказать моему другу о странных посетителях пентхауса, не рискуя показаться безумной. Виктор поймет меня и мы во всем разберемся весте! Разведчик замялся и проговорил с нарочитой небрежностью:
— Неважно кто. Скажем, мой друг. Увы, я потерял его координаты. — Блинов тоскливо огляделся: в густеющих сумерках мокрый сад и особняк с темными окнами выглядели заброшенной усадьбой. Я заметила, что разведчик отощал и утратил лоск ухоженной элегантности. Видать, он пережил непростые дни. Поняла так же, что выспрашивать про владельца Ариуса не имеет смысла, следует переменить тему.
— Давненько не видела твоей супруги.
— Оксана отправилась лечить нервы на швейцарский курорт. Она убеждала меня, что в отношениях с Кармой была совершенно невинна.
— О, разумеется! — не удержалась я. — Что удивительного, если дама зашла побеседовать к поющему философу насчет экзистенциального начала в хип-хопе, а потом решила принять ванну в его номере?
— Зря иронизируешь… — щелчком отослав сигарету в полет, он приблизился ко мне, притянул за концы шарфа, заглядывая в глаза. Слова прозвучали весомо, как воинская присяга: — Оксана мне глубоко безразлична. А ты — глубоко нет. Но я ничего не могу обещать тебе, даже то, что доживу до утра.
— Господи! — я бросилась к нему на грудь, то ли спасая от опасности, то ли прячась сама. И давно покинувшие меня слезы прорвались сладким, неуемным потоком. — Не отпускай меня… пожалуйста. Ты всегда уходишь и мне плохо, одиноко, пусто… Непонятно — зачем жить…
— Если б ты знала, каких усилий мне стоило держать дистанцию. Я не хотел подставлять под обстрел тебя, Дора. И мучился без тебя! Слабак, мерзкий эгоист. Заладил вот: «я, я, я…» — Бубнил он мне в ухо жарким шепотом: — Я хочу быть с тобой. Я не могу без тебя… Пойдем ко мне. Ты будешь охранять Ариус и мой сон.
— Ко мне. Ведь ты еще не знаешь, какой дивной кулинаркой может быть счастливая женщина.
15
… - Вот так завершился свободный бодрящий полет одинокой Альбины. Не надо возражений! Должна признаться, жанр флирта не мой конек. Странно — такую вот водевильную дамочку, когда дело касается любви, неизбежно тянет на монументальную драму. Я трудно влюбляюсь, а разлюбляюсь еще хуже. Что бы загубить мое чувство, Виктору потребовалось бы совершить основательную пакость. А это не в его силах. — Мое торжественное заявление не стяжало аплодисменты. Лера пожала плечами, а Катя тихо вздохнула. Мы сидели втроем в лериной столовой, изнемогая от уровня приема: синие свечи в серебре бросали живописные блики на изящные посудины с салатами экзотической рецептуры и красочного оформления.