Я должна быть довольна, но даже не могу найти в себе силы порадоваться. Я отвечала на бесконечные вопросы, которые задавала мне полиция, и Стив регулярно держал меня в курсе новых подробностей. Все довольно просто. Рут, или Лорен, — психопатка, бывшая жена Джесси, а Кейси — ее любовник-подкаблучник, который сделал именно то, что она просила, пытаясь ей угодить.
— Хорошо. — Я поднимаю глаза и замечаю еще четыре пары сочувствующих глаз. Мне надоело это зрелище. — Не хочу показаться грубой, но у меня нет сил...
Мой голос стихает, а свободная рука снова вытирает воспаленные глаза.
— Ава, отправляйся домой, прими душ и немного поспи. — Кейт придвигает стул рядом со мной и обнимает за дрожащие плечи. — Мы останемся. Если он проснется, я немедленно позвоню тебе. Обещаю.
Я качаю головой. Я бы хотела, чтобы они все от меня отстали. Без Джесси я никуда не уйду.
— Пойдем, Ава. Я отвезу тебя, — вызывается Дрю, делая шаг вперед.
— Вот, видишь, — присоединяется Сэм к убеждениям. — Мы останемся, а Дрю ненадолго отвезет тебя домой.
— Нет! — Я отстраняюсь от Кейт. — Я, бл*ть, никуда не уйду, так что просто перестаньте!
Я смотрю на Джесси, ожидая его недовольства моей руганью, но он молчит.
— Проснись!
— Хорошо, Ава, — ласково произносит Кейт. — Мы перестанем, но, пожалуйста, поешь.
— Кейт, — устало вздыхаю я, изо всех сил стараясь не выйти из себя. — Я съела немного салата.
— Ладно, — она встает, явно расстроенная, и возвращается к остальным. — Не знаю, что еще делать.
Она шагает в объятия Сэма, когда он их раскрывает. Дрю печально смотрит на меня, и я вспоминаю, что сейчас ему, должно быть, самому нелегко приходится, имея дело с женщиной, которая использовала его, чтобы заманить моего мужа в ловушку. Я что-то слышала от Кейт, когда она пыталась отвлечь меня разговором, но не знаю всей истории. Однако знаю, что Дрю взял на себя ответственность за сложившуюся ситуацию. Не за Корал, а только за ребенка, что похвально, учитывая ее обман.
— Мы пойдем, — говорит Джон, поворачиваясь к остальным и практически выталкивая их из палаты.
Я благодарна им, мне удается быть достаточно вежливой, чтобы хрипло попрощаться, прежде чем вернуть все свое внимание Джесси.
Моя голова снова опускается на кровать, и я долго борюсь с тяжестью в глазах, пока упрямство не подводит меня, и веки медленно закрываются, отправляя в страну, где я отказываюсь делать все, о чем он меня просит, просто чтобы он прибегнул к своей тактике прикосновения. И сейчас он прикасается ко мне, водит широкой ладонью по моим растрепанным, высохшим естественным образом волосам, но в моем сне я выгляжу идеально, не уставшая, бледная и неряшливая в своих домашних штанах и одной из его ношенных футболок, которую я попросила маму достать из корзины для белья и не снимала за все время, что здесь.
Я нахожусь в счастливом месте, заново переживая каждое мгновение с этим мужчиной: смех, страсть и разочарования. Каждое слово, которым мы обменялись, и каждое прикосновение прокручиваются в голове. Каждая секунда, каждый шаг, который мы делали вместе, и каждый раз, когда наши губы встречались. Я не упускаю ни одного момента. Его высокое, стройное тело поднимается из-за стола при первой нашей встрече, красота усиливается с каждым шагом, который он делает по направлению ко мне, пока его аромат не пропитает меня, когда он наклоняется, чтобы меня поцеловать. И его сильное прикосновение, которое вызывает во мне самые невероятные чувства. Яркие, ясные и счастливые мгновения. С того момента, как я вошла в его кабинет, мне было суждено быть с этим мужчиной.
— Моя прекрасная девочка видит сны.
Я не узнаю голос, но это его слова, так что я знаю, что это он. Хочу ответить ему, воспользоваться возможностью, чтобы рассказать столько всего, но отчаяние все еще не дает мне обрести голос. Поэтому я довольствуюсь затяжным эхом его слов и продолжающимся прикосновением, которое теперь нежно ласкает мою щеку.
Громкий пищащий звук выводит меня из счастливого сна, и я с надеждой поднимаю голову, но обнаруживаю, что его глаза все еще закрыты, а руки там, где и были — одна в моей руке, а другая безжизненно лежит сбоку. Я дезориентирована и вздрагиваю от писка, который, как я вскоре понимаю, — исходит от капельницы, возвещающей, что в ней закончилась жидкость. Оторвавшись от кровати, тянусь к кнопке вызова медсестры, но подпрыгиваю, когда слышу приглушенный стон. Не знаю, почему я подпрыгиваю, стон низкий и тихий, совсем не пугающий, но мое сердце все равно колотится. Пристально вглядываюсь в его лицо, думая, что, возможно, мне это показалось.
Но затем его глаза двигаются под веками, и мое сердцебиение еще больше учащается. Мне хочется ущипнуть себя, чтобы убедиться, что я все еще не сплю, и я думаю, что действительно сплю, потому что определенно чувствую резкий укол боли, даже, несмотря на оцепенение от горя.
— Джесси? — шепчу я, опуская руку на его плечо, чтобы немного встряхнуть, чего делать не следовало.
Он снова стонет, и его ноги двигаются под тонкой хлопчатобумажной простыней. Он приходит в себя.
— Джесси?
Мне следует вызвать медсестру, но я этого не делаю. Мне следует отключить писк, но я этого не делаю. Мне следует говорить тихо, но я кричу:
— Джесси!
Меня немного трясет.
— Слишком громко, — жалуется он прерывистым, надтреснутым голосом и сильно жмурится.
Я перегибаюсь через него и нажимаю кнопку на приборе, чтобы тот замолчал.
— Джесси?
— Что? — раздраженно ворчит он, поднимая руку, чтобы сжать голову. Все эмоции, вызванные страхом и горем, свободно выплескиваются из моего тела, и я купаюсь в свете. Ярком свете. Свете надежды.
— Открой глаза, — требую я.
— Нет, это чертовски больно.
— О, Боже.
Облегчение невероятно, почти болезненно, поскольку оно молнией пронизывает мое истощенное тело, возвращая к жизни.
— Попробуй, — умоляю я. Мне нужно увидеть его глаза.
Он еще немного стонет, и я вижу, как он изо всех сил пытается выполнить мой неразумный приказ. Я не смягчаюсь, не говорю, чтобы он остановился. Мне нужно увидеть его глаза.
И вот они.
Не такие зеленые или захватывающие, но в них видна жизнь, и они щурятся, приспосабливаясь к тусклому свету палаты.
— Гребаный ад.
Я никогда так не радовалась, услышав эти два слова. Они Джесси, и они мне знакомы. Не задумываясь, набрасываюсь на него, целую бородатое лицо и останавливаюсь только тогда, когда он шипит от боли.
— Прости! — выпаливаю я, отталкиваясь и причиняя ему еще больший дискомфорт.
— Гребаный ад, Ава. — Он морщится, его веки снова закрываются.
— Открой глаза!
Он открывает, и я вне себя от восторга, видя его хмурый взгляд.
— Тогда прекрати, бл*ть, делать мне больно, женщина!
Не думаю, что когда-либо чувствовала себя такой счастливой. Он выглядит ужасно, но я приму его любого. Мне все равно. Он может оставить заросли на лице. Может ругаться на меня каждую секунду каждого дня.
— Я думала, что потеряла тебя, — я снова всхлипываю, когда меня охватывает всепоглощающее облегчение, и закрываю лицо ладонями, чтобы скрыть тревогу.
— Детка, пожалуйста, не плачь, когда я ни хрена не могу с этим поделать. — Слышу, как он ерзает, затем следует череда ругательств. — Бл*ть!
— Прекрати двигаться! — ругаю я, вытирая мокрое лицо, и слегка надавливаю ему на плечи.
Он не спорит со мной. Расслабляется, с усталым вздохом откидываясь на подушку, затем поднимает руку и сосредотачивается на торчащей игле, прежде чем окинуть растерянным взглядом окружающее оборудование. Вижу, как понимание отражается на его лице, и он вскидывает голову, его глаза широко раскрыты и испуганы.
— Она причинила тебе боль, — выпаливает он, пытаясь сесть, шипя и морщась при этом. — Дети!
— Мы в порядке, — заверяю я, заставляя его лечь. Это трудно. Его внезапное осознание придало ему немного сил. — Джесси, мы все в порядке. Ложись.
— С тобой все хорошо? — Он поднимает руку и тянется, пока не касается моего лица. — Пожалуйста, скажи, что с тобой все в порядке.
— Со мной все в порядке.
— А с малышами?
— Я сделала два УЗИ.
Накрываю ладонью его руку и помогаю почувствовать меня. Это полностью его расслабляет, мои слова тоже помогают. Джесси закрывает глаза, и мне хочется заставить его открыть их, но я позволяю им отдохнуть.
— Я должна позвать медсестру.
— Нет, пожалуйста. Дай мне прийти в себя, пока они не начали тыкать в меня пальцами. — Его ладонь скользит от моей щеки к затылку, слегка надавливает, безмолвно сообщая приблизиться.