Я лежу под ним, утопая в его внимании: сильно прикусываю губу, шиплю, стону, умираю от желания кончить. Из-за дикой чувственности ищу любой признак его возможной близости к кульминации, и начинаю отчаиваться, когда ничего не нахожу, но затем зеленые глаза исчезают за веками, только очень ненадолго, и его бедра дергаются. Он сопротивляется. Опасаясь, что он может замедлиться, чтобы собраться, быстро обхватываю его ногами за талию и, используя все подвластные мне мышцы ног, насаживаюсь на него. Это его погибель. Он шипит, снова сопротивляется, и я вскрикиваю в знак признательности, кладу руки ему на предплечья и крепко сжимаю.
— Ты маленькая… ЧЕРТ!
Джесси откидывает голову назад, и его плавный темп быстро переходит в более жесткие удары. Пользуюсь тем, что он отвел от меня взгляд, и зажмуриваюсь. И задерживаю дыхание.
— Глаза!
Пребывание в темноте было недолгим. Мои глаза снова открываются и смотрят на влажное, суровое лицо, полное раздражения. Раздражения от того, что он не может это контролировать.
— Черт возьми, леди, — пыхтит он. — Хочешь кончить?
— Да!
— Знаю. — Он с громким криком вонзается в меня, снова и снова, а потом рявкает: — Кончай.
И я сникаю всем телом, когда меня атакуют сильные толчки, и оно трепещет от последовательных вспышек освобождения, которые продолжают и продолжают накатывать. Я в огне, сперма Джесси изливается в меня, когда он замирает, стонет и вращает бедрами.
Его дыхание становится резким. Мое — затрудненным. Он все еще опирается на кулаки, обливаясь потом, в то время как я мотаю головой из стороны в сторону, почти дезориентированная силой оргазма.
— Ты заставила меня потерять контроль, Ава, — выпаливает он. — Черт возьми, женщина, ты, бл*ть, сводишь меня с ума.
Закидываю руки над головой на мокрый песок, и сразу же замечаю еще одну отступающую волну, хотя мое тело ее не чувствует. Оно все в огне.
— Ты не причинишь им вреда, — настаиваю я, задыхаясь.
Он качает головой, будто тоже в полной дезориентации, прежде чем выскользнуть из меня и упасть на предплечья, обхватив мой сосок губами. Едва замечаю жар его сомкнувшегося на мне рта.
— Приятно. — Я вздыхаю, наконец, закрыв глаза на разумное время, пока он пирует на моей груди. — Продолжай.
— Ты такая вкусная, — бормочет он, принимаясь за то место, где, как я знаю, находится моя метка, и глубоко всасывая.
С радостью оставляю его представленным самому себе, пока концентрируюсь на том, чтобы привести в норму дыхание и учащенное сердцебиение, но я все еще горю.
— Отнеси меня в воду. — Я тяжело дышу. — Мне нужно остыть.
Он качает головой и отпускает мою грудь, чтобы посмотреть на меня снизу вверх.
— Не могу, леди. — И без дальнейших объяснений возвращается к моей груди.
— Почему? — настаиваю я.
Каждому соску достается по поцелую, прежде чем лицо Джесси приближается к моему лицу. Его глаза — сверкающие озера озорства.
— Дети могут замерзнуть.
Я не смеюсь, но ухмыляюсь.
— Не могут!
Джесси отводит волосы с моего лица, его ладони ползут вверх по моим рукам над моей головой, переплетая наши пальцы.
— Откуда ты знаешь наверняка?
Поднимаю голову, просто чтобы прикоснуться губами к моему сумасшедшему, милому засранцу.
— Даже если бы это было правдой, а это не так, сейчас температура моего тела зашкаливает, так что, пока мы тут разговариваем я, вероятно, поджариваю твоих детей.
Он ахает в явно драматическом проявлении ужаса и вскакивает, поднимая меня на ноги.
— Черт возьми, леди. Нужно тебя остудить. — Закинув меня себе на плечо, шлепает по заднице.
— Ай! — Я смеюсь, наслаждаясь его игривостью. — Заходи медленно, чтобы я могла привыкнуть.
— О, нет. — Он движется стремительно, заставляя меня опасаться худшего. — На ерунду времени нет. Мы рискуем произвести на свет парочку хорошо прожаренных детишек.
Джесси хватает меня за бедра, отчего я визжу и извиваюсь, но он держит меня крепко. Я зависаю над ним, — мои бедра опираются на его большие ладони, а руки на его плечи, — и смотрю на лукавое лицо, которое пытается быть серьезным. Я так широко улыбаюсь, что у меня болят щеки.
— Привет там, наверху, красавица.
— Привет.
Я группируюсь. Знаю, что будет дальше, или надеюсь, что знаю.
Он проигрывает битву и опаляет меня своей улыбкой, сгибая руки и опуская меня, чтобы крепко поцеловать в губы.
— Прощай, моя прекрасная девочка.
Его мощные руки быстро выпрямляются, и я с визгом лечу в темноту, в безумном восторге размахивая во все стороны ногами и руками. Падаю в море, все еще крича, но вода быстро заглушает меня, когда я ухожу на глубину. Приглушенный шум бешеной активности в воде, окружающей меня, определенно, не только моя заслуга, поэтому я бешено дергаю ногами и выбираюсь на поверхность, выныривая на вдохе и быстро поворачиваясь на триста шестьдесят градусов, чтобы найти Джесси. Его нигде не видно, и, если не считать моих судорожных вдохов, вокруг царит мертвая тишина. Замираю и плавно перебираю ногами под собой. Черт возьми, где он? Тихие волны расходятся от меня рябью, и я не могу понять, то ли это я вызываю волнение на поверхности, то ли что-то в глубине — некто высокий, стройный и красивый, кто может задерживать дыхание на чертовски долгое время. Не знаю почему, но я тоже задерживаю дыхание, молча обдумывая свой следующий шаг. Должна ли я оставаться неподвижной и молчаливой, или рвануть к берегу?
Рвануть — остаться, рвануть — остаться.
Выпускаю из легких накопленный воздух.
— Дерьмо, дерьмо, дерьмо.
Я разрываюсь от противоречий, сердце бешено колотится, пока я борюсь с нерешительностью, но затем слышу позади себя всплеск, и без всяких указаний мои ноги приходят в движение. Я плыву так, словно от этого зависит моя жизнь, будто меня преследуют Челюсти. И визжу, как девчонка.
— Ай, бл*ть! — пронзает ночной воздух громкое ругательство, когда меня хватают за лодыжку и утягивают под воду.
Я — клубок бешено вращающихся рук и ног, возможно, они ударяют и Джесси, но я не могу их контролировать. И, вообще, так ему и надо. Испуг теперь перерос в легкий гнев, и я отбиваюсь от хватающих меня рук. Глаза продолжает жечь от соли каждый раз, когда я пытаюсь их открыть, а легкие вот-вот взорвутся. И теперь его голова оказывается между моих бедер.
Вынырнув на поверхность, тут же выпускаю воздух из легких с яростным криком:
— Джесси!
Восседая на его плечах, меня вытаскивают из моря, руки Джесси сомкнулись на моих голенях у него на груди.
— Что случилось, детка? — Он даже не задыхается.
— Ты! — Несколько раз шлепаю его по голове, прежде чем наклоняюсь и хватаю его за подбородок, дергая его голову вверх. — Дай на тебя посмотреть, — агрессивно выпаливаю я.
Он смеется.
— Привет.
— Ты — угроза.
Джесси без усилий выходит из воды, как некое потустороннее существо.
— Ты любишь меня, — уверенно говорит он.
Я наклоняюсь, но не могу до него дотянуться.
— Я хочу поцеловать тебя, — хнычу я.
— Знаю, что хочешь. — Несколькими еле уловимыми, молниеносными движениями меня скидывают с его плеч и укладывают поперек его рук. — И теперь ты можешь.
Кажется, ухмылка навсегда прилипла к моему лицу, а искра в его глубоко посаженных глазах никогда не погаснет. Мы так счастливы. Режим «непринужденный Джесси» работает на полную и топит меня в похоти и плутовстве. Еще никогда на седьмом небе под названием Джесси не было лучше, чем сейчас.
Глава 25
Я могла бы очень сильно к этому привыкнуть. Лежать каждое утро и счастливо потягиваться, чувствуя, как ветерок обдувает обнаженное тело, и выходить на веранду, чтобы издалека полюбоваться моим богом, бегущим по излучине залива. Готовить ему завтрак, несмотря на безумную ненависть к стряпне, и сидеть голой за столом, пока он уничтожает еду с непрерывным одобрительным гулом, а затем погрузит палец в банку с арахисовым маслом, которую, я уверена, он упаковал с собой, потому что это «Sun-Pat», — его любимая марка. Я могла бы по указке открывать рот, чтобы он покормил меня, и просто протянуть руку и погладить его голую, загорелую грудь, потому что мне так хочется. Я могла бы растечься лужицей, когда он подмигнет и усадит меня к себе на колени, чтобы ублажить, а затем одной рукой удерживая меня, другой продолжить завтрак, предлагая мне вилку с лососем. В уединении «Рая» я могла бы надеть бикини, не встречая устрашающих взглядов или требований переодеться во что-то более существенное, и отправиться плавать в гигантский бассейн виллы. Меня могли вытащить за руку и вытереть, затем завернуть в полотенце и отвести в душ, где намылят и помоют во всех возможных вариантах. Каждым возможным способом в любое время… и еще немного. Я могла бы очень, очень привыкнуть к этому.