сам говорил, что доверие очень важно в наших отношениях.
- Да, - кивает он. - И сейчас тебе нужно довериться мне, когда я говорю, что мы здесь не зря. И
ты увидишь, почему. Ты же не хочешь заранее испортить сюрприз, не так ли?
- После всего, что я видела, не знаю, люблю ли я сюрпризы, - бормочу я.
Стоунхарт улыбается, затем наклоняется вперед, чтобы взять меня за руки.
- Лилли, - говорит он, глядя мне в глаза. - Тут действительно не о чем беспокоиться. Сегодня
Рождество. Даже солдаты Первой Мировой войны сдерживали бой в день рождения Христа. Ты
в самом деле думаешь, что я мог бы разрушить то, что мы начали строить, доставив тебе что-
нибудь неприятное?
Лимузин останавливается у одного из кирпичных зданий и заглушает двигатель.
- У меня здесь есть друг, я давно обещал ему приезжать хотя бы раз в год. К сожалению,
обстоятельства мешали мне выполнить свое обещание в течение последних нескольких лет. Но
в сегодняшний вечер Рождества...я захотел навестить его. Если бы это был кто-то другой, я бы
нашел какой-то другой способ сдержать свое обещание, но...ну, ты увидишь.
Водитель открывает дверь, Стоунхарт выходит и предлагает мне свою руку.
- Не забудь пальто, - говорит Стоунхарт, наклоняясь опять к лимузину и доставая массу меха,
которую он настоял, чтобы я взяла, когда мы вышли из отеля. - Я бы не хотел, чтобы тебе было
некомфортно.
На улице дышится. Я слышу звуки празднеств внутри - разговоры людей, звон бокалов, музыку.
Он дает мне пару секунд, чтобы привыкнуть к тому факту, что впервые за много месяцев я
нахожусь в пределах слышимости других людей. Боюсь расчувствоваться. Тот факт, что у меня
ошейник, и Стоунхарт идет рядом - делает это почти нереальным.
- Пошли, - говорит он. - Сюда.
Я позволяю Стоунхарту вести меня, держа руку на пояснице. Мы идем к зданию и поднимаемся
к большим двойным входным дверям. Он останавливается.
- Я должен предупредить тебя, - говорит он. - Не тревожься. Некоторые посетители внутри
могут показаться немного...
Его губы выдают отвращение.
- Странными. Ты метко подметила, я не Бог. Я не могу всё контролировать. Просто знай, что я
сделал все возможное.
Прежде чем я успеваю ответить или спросить, Стоунхарт открывает дверь, и мы слышим
громкие звуки. Стены здания, должно быть, очень толстые, потому что внутри шумиха
оглушительна.
Рождественский праздник в самом разгаре. На всех стенах горят огоньки. Повсюду люди
молодые и старые, в основном старые, разговаривают с друзьями, выпивают в мини-баре, сидят
в круглых креслах, стоящих вокруг столиков. У одной стены стоит пианино, и кто-то играет
оживленную версию "Winter Wonderland".
Люди в обычных брюках и кашемировых свитерах чудовищно-очаровательных ручной вязки и
мрачных цветов.
Это сразу же поражает меня, это не то место, где я ожидала увидеть Стоунхарта. Я быстро
отвожу глаза на него и назад и вижу, что права. Выражение его лица меняется. В его взгляде я
вижу жесткость. Морщины вокруг глаз, губы сжаты, будто бы он услышал непристойную
шутку. Все это я вижу в мгновение ока, и то, что я нахожусь рядом, тревожит меня вдвойне. Я
смотрю на выход из лобби и вижу охрану. Ни один из них не одет в форму.
Есть и другие вещи, которые тоже не остаются незамеченными. Например, окна. Защелки
оснащены большими твердыми замками. Без ключа. Нет никакого шанса, что кто-то сможет
открыть их изнутри. Они не огорожены решеткой, как в тюрьме, но замки, несомненно,
выполняют ту же цель. Что это за место с механизмом блокировки и замками на окнах с
внутренней стороны? Я так же замечаю спрятанные за различными украшениями на стенах
стендовые доски с жирными линиями текста. Я не могу прочитать эти слова, но шрифт и
расстояние между ними напоминают о предупреждениях в бассейнах: Не бегать, не нырять, где
мелко, и всё такое. Также наш приезд не вызвал абсолютно никакого внимания с чьей-либо
стороны. Никто на нас даже не взглянул. Одна наша одежда могла привлечь достаточно
внимания.
- Сюда, - говорит Стоунхарт, поворачивая меня в сторону и ведя к одному из выходов. - Пойдем
этим путем, Лилли.
Мало того, что никто из них не смотрит на нас, но я заметила двоих или троих, которые
сознательно опускали глаза, когда мы приближались. Странность всего этого, безусловно,
пугает меня.
Стоунхарт общается взглядом с человеком, которого я приняла за охранника, и мы проходим
мимо него без слов и всяких взаимодействий. Коридор, в который мы попадаем, выглядит
устрашающе. Всё дальше отдаляясь от лобби, нас преследует тишина. Стоунхарт молчит.
Вскоре единственное, что я слышу, это звук моих каблуков по линолеуму. Все это напоминает
мне холл в квартире или гостинице. Я дрожу.
- Что это за место? - тихо спрашиваю я.
Глаза Стоунхарта вспыхивают. Он не отвечает, но одного взгляда достаточно, чтобы понять, что
что-то ужасное и неправильное. Внезапно ошейник ощущается так, будто к нему прикреплен
таймер обратного отсчета, который погаснет, если я не буду соблюдать правила Джереми. Могу
ли я оставаться в пределах этих границ?
- Джереми? - я стараюсь добиться от него хоть одного слова, которое может подавить во мне
приступ паники. - Где мы?
- В месте, которое я долгое время хранил, чтобы показать тебе, - говорит он.
Его голос ничего не выражает. Но его глаза...его глаза ужасают меня. У них тот же проблеск
безумия, который я видела, когда встретилась с ним в ресторане много месяцев назад. Тот
проблеск, что намекает на его жестокость, на его садизм. Тот проблеск, который говорит, что
все находится под его абсолютным контролем, и что он хочет раскрыть мне какой-то ужасный
секрет.
-
Прямо здесь, Лилли-цветочек, - говорит он, остановившись у двери.
Я быстро дышу, пот струится по моей спине. Рука Стоунхарта вокруг моей талии крепко
заковала меня в его тиски. - Наконец-то мы пришли.
Стойнхарт шагает вперед, отпуская меня. Он проводит запястьем через рукоятку. Раздается
жужжащий звук, замок открыт. Последнее, что я вижу, перед тем, как Стоунхарт открывает
двери - инициалы П.Х., выгравированные на золотой дощечке, где должен быть глазок.
Глава 8
С другой стороны находится небольшая комната. Стоунхарт ведет меня с напряжением в спине.
На кровати сидит мужчина, отвернувшись от нас. Как и все остальные, он не смотрит в нашу
сторону, когда мы входим.
За нами закрывается дверь. Жужжащий звук заставляет меня подпрыгнуть. Мы заперты. Как
только звуки прекращаются, мужчина шевелится.
Его голова медленно поворачивается к нам. Вяло. Словно из него высосали всю энергию.
Волосы седые. Кожа на шее жёлтая. Он худой. Очень, очень худой. Его профиль появляется в
поле зрения. Как только это происходит, у меня подкашиваются ноги. Стоунхарт придерживает
меня за талию. Он не позволит мне упасть.
Я знаю этого мужчину.
- Привет, Пол, - говорит Стоунхарт.
Я не знаю, что думать. Я в ужасе.
Он по всей видимости не узнал меня. Конечно, нет. В последний раз, когда он видел меня, мне
было одиннадцать. Выручив меня тогда в лесу, он никогда не обращал особого внимания на то,
что я делала.
Но я узнала его. Конечно, после моего первого пребывания в темноте.
Я помню всё очень чётко. Лицо Пола заслоняет солнце. Он протягивает руку, пытаясь достать
меня из-под земли, и произносит: