никогда не сможет измениться. А я, как дура, думала иначе.
Улыбнувшись, я встаю с кровати. Я благодарна ему за этот визит. Поскольку против его
намерений, и несмотря на мою истерическую реакцию после...это был переломный момент. В
моем сознании отложится, чисто и твердо, как алмаз: момент, когда всё изменилось.
Глава 13
Приняв душ и одевшись, я выхожу на палубу яхты. Мы плывем над водой. Чувство тревоги
одолевает меня, когда я понимаю, что нигде не видно земли.
Я спешу в рубку капитана, где обнаруживаю Стоунхарта у руля. Он широко улыбается мне. На
нем белые шорты, водонепроницаемые мокасины и светло-голубого цвета футболка,
расстегнутая наполовину, обнажая грудь. Мне удается мельком увидеть его твердое тело, и тут
же воспоминания прошлой ночи, о том, как он занимался со мной любовью, нахлынывают на
меня.
- Привет, красавица, - его улыбка становится шире. - Наслаждаешься отдыхом? Сегодня
чудесное утро.
Он прав. Солнце ярко светит. Ни единого облачка. Воздух свежий и чистый.
- Куда мы плывем? - спрашиваю я.
- Какой смысл брать яхту, если не исследовать открытый океан? Мы используем её мощности.
Я хмурюсь. Не потому, что недовольна, а чтобы показать ему, что его трюк ухода от ответа на
мои вопросы устарел.
- Скоро увидишь, - говорит он мне, целуя в макушку. - А сейчас почему бы тебе не пойти
отдохнуть на палубе? Погода идеально подходит для загара, а также мне хотелось бы увидеть
твоё безупречное тело в крошечном бикини.
***
"Скоро" превращается в четыре дня.
Когда яхта продолжает плыть, я начинаю подозревать, что Флорида не была нашим конечным
пунктом назначения. Но сколько бы я не пыталась спрашивать Стоунхарта, он уклонялся от
вопросов.
Несмотря на небольшое раздражение, в целом всё было приемлемо. Я не показала Стоунхарту,
что обижена, и, кажется, он это оценил. Он не говорил этого вслух, но несмотря на все его
позерство, он был рад, как я придала видимость нормальности нашему совместному
времяпрепровождению.
Сюрприз ждал меня через несколько дней спустя.
Это было сразу после обеда, когда я впервые заметила крошечные острова, виднеющиеся на
горизонте.
Издалека они были похожи на камешки, подплыв ближе, я замечаю пышное, зеленое
великолепие. Они необитаемые. Белый песок и бесчисленное множество пальм.
Увидев их, я бегу к Стоунхарту. Он не говорит ни слова, но по его блеску в глазах я знаю, что на
эту реакцию он и надеялся.
Умело управляя яхтой, жаркое солнце ярко светит на нас, отчего ощутимое волнение начинает
формироваться у меня в животе. Я выросла на Восточном побережье, где всегда было холодно,
за исключением нескольких драгоценных месяцев лета. Я мечтала о тропическом рае. Где были
бы только я и мама. Перед тем как наши отношения разладились, мы могли ночами напролет
разговаривать о том, как наскрести денег, чтобы купить билеты на Карибы или Каймановы
острова или куда-нибудь, где тепло, где мы могли бы оставить позади все беды нашей
повседневной жизни на неделю или две.
Это была не более, чем несбыточная мечта.
С этой мыслью волна грусти накрывает меня. Одни из наших крупных разногласий начались,
когда мне исполнилось пятнадцать, через несколько лет после того, как она начала пить. В это
время я стала серьезно задумываться о том, чтобы сделать жизнь лучше. Всё лишь упиралось в
деньги. В позапрошлом году я работала на полставки везде, где только могла, чтобы помочь с
арендой. Но в то лето, перед школой, я с самого начала знала, что мне придется сделать выбор.
Я могла продолжать работать и пойти по дорожке матери... или я могла сосредоточиться
исключительно на учебе, забыть о случайных заработках и сделать все возможное, чтобы
превратиться в образованную женщину.
Мы едва сводили концы с концами. Так что, когда я объявила матери о своих намерениях, она
закатила истерику. Я пыталась её успокоить. Но такова была правда. Школа была на первом
месте. Я не могла продолжать работать.
Удар был нанесен, когда я заявила, что может быть у нас было бы достаточно денег на аренду,
если бы она завязала с выпивкой.
Меня передергивает при воспоминании о ее реакции. Если раньше у нее была истерика, то тут
она обезумела. Она сказала мне убираться, что я неблагодарная, вымогательница, попрошайка,
что я не лучше, чем мой непутевый, никчемный отец.
Тогда она впервые обмолвилась о нем.
Даже самый сильный, самонадеянный пятнадцатилетний подросток был бы раздавлен такими
обвинениями, особенно когда они исходят от близкого человека. Я покинула дом в слезах и
переночевала у друга. На следующее утро, тихо проскользнув домой, чтобы собрать вещи, мать
ждала меня на моей кровати.
У нее были красные глаза. Она выглядела так, будто плакала. Она извинилась, когда увидела
меня, сказала, что не понимала, что говорит, и умоляла меня простить ее. Я простила ее...но
между нами так ничего и не изменилось.
Поэтому внезапное появление островов производит на меня такое сильное впечатление.
Приехать сюда было нашей с мамой мечтой, хоть мы обе и понимали, что это невозможно. А
теперь...быть здесь, на этой яхте, со Стоунхартом... это просто... это просто...задевает меня.
- Лилли. Лилли, с тобой все в порядке? Лилли!
Я качаю головой и теряю сознание. Так или иначе я оказываюсь на полу. Стоунхарт стоит на
коленях рядом со мной, положив руки на мои. Почему я на полу?
- Ты покачнулась и упала, - говорит Стоунхарт, как будто прочитав мои мысли.
Он обеспокоен.
- Проклятое солнце. Ты перегрелась и обезвожена.
- Нет, - качаю я головой. - Нет, ничего подобного.
- Тогда что?
- Я...не знаю. Я в порядке .
Я поднимаюсь. Стоунхарт мне помогает. Он не отпускает меня, даже когда я стою.
- Ты не больна? Как ты себя чувствуешь? Давай сюда, в тенек...
Я позволяю Стоунхарту отвести меня к ближайшему шезлонгу с зонтиком. Он усаживает меня,
как будто я хрупкая, фарфоровая кукла.
- Хочешь воды?
Я киваю.
- Оставайся здесь. Не двигайся. Я скоро вернусь.
Я наблюдаю за тем, как он исчезает из виду. Через минуту он возвращается со стаканом,
полным льда, наливает из соседнего кувшина воды и передает мне. Я обхватываю его обеими
руками.
- Пей, - говорит Стоунхарт командным голосом.
Я обхватываю губами соломинку и делаю глоток.
Он пристально за мной наблюдает. Кажется Стоунхарт заботится обо мне. Стоунхарт. Заботится
обо мне. В это трудно поверить.
- Нужно быть осторожнее, - ругает он меня.
Когда он проводит рукой по моему бедру, я чувствую приятное удовольствие от его
прикосновения.
- Я бы не хотел, чтобы с тобой что-нибудь случилось из-за того, что я где-то недосмотрю. С
этого момента мы ограничим твое пребывание на солнце.
- Что, здесь? - говорю я, бросив взгляд на чистые, сверкающие воды, окружающие нас. -
Хорошо удачи.
Он усмехается.
- В таком случае нужно убедиться, достаточно ли в тебе жидкости. Ты нужна мне сильной и
здоровой, моя дорогая Лилли-цветочек. Я не знаю, что с собой сделаю, если ты ослабнешь.
Я улыбаюсь. Это было мило.
- Я не такая хрупкая, как ты думаешь.
- Я знаю, - говорит он. - Но также я знаю, что ты чертовски упрямая. Ты демонстрировала это,
когда держалась против контракта столько, сколько могла.
Это было в прошлом, но как бы я не пыталась, мне этого не забыть.
- Черт побери, женщина, я не собираюсь извиняться за то, что я сделал, чтобы заполучить тебя.