Слуга Авроры сидел на козлах в низко надвинутой шляпе, плащ скрывал его фигуру.
Неужели Ларкен ошибался, или этот человек стал меньше в размерах? А затем кучер слегка приподнял козырек шляпы и подмигнул ему.
Талли! Он посмотрел на Аврору, чтобы понять, не заметила ли она это, но та была слишком занята, открывая дверь и взмахом пистолета показывая Дэшу, чтобы он забирался внутрь.
Ларкен воспользовался этой возможностью, чтобы получше рассмотреть кучера. И хотя на первый взгляд он предположил, что это была его Талли, теперь он увидел, что ошибался. Там, наверху, сидела не Талли, а ее сестра.
Герцогиня?
Так где же, черт возьми, Талли? Сердце Ларкена едва не разорвалось пополам. Но он не позволил всему этому отразиться на его лице. И если Дэш заметил подмену, то не подавал виду.
Ларкен изо всех сил дергал связывающие его путы, испытывая ярость при мысли, что Холлиндрейк позволил своей жене подвергать себя опасности подобным образом.
А затем он понял, что на самом деле произошло после того, как он оставил Талли в кабинете. Она не пошла к Холлиндрейку. И совершенно проигнорировала его инструкции.
И какой бы безрассудный план Талли не привела в действие, он поставил ее жизнь – и жизнь ее сестры – в опасное положение.
Все они оказались в опасности.
Ларкен стиснул зубы, не обращая внимания на то, что пульсирующая боль в голове возросла. Когда он выберется из этой переделки, то непременно убьет ее.
Если, конечно, Холлиндрейк не опередит его.
А затем его кошмар сделался еще более реальным, когда Аврора заглянула внутрь экипажа и проговорила с ликующим восторгом:
– Ну и ну! Что это у нас здесь?
Холлиндрейк, Госсетт и Темпл стояли в тени и наблюдали за тем, как призрачная фигура облачается в плащ, снятый с мужчины, лежащего у ее ног, нахлобучивает его шляпу, осторожно взбирается на козлы экипажа, после чего подхватывает поводья и направляет его в раскрытые ворота старых конюшен.
– Это именно та, о ком я думаю? – спросил Темпл.
Холлиндрейк кивнул.
– Да. Это Фелисити. – Герцог окликнул бы жену, обругал бы ее резко, не стесняясь в выражениях, если бы только это не спугнуло того, кого она пыталась обмануть внутри конюшен.
– И у нас есть еще одна загадка, – проговорил Темпл, кивнув им за спины, туда, где из-за дома вышла Пиппин и затопала через лужайку, подталкивая перед собой разъяренную миссис Браун. В ответ на невнятные протесты почтенной дамы Пиппин еще раз ткнула ее в спину пистолетом, который держала в руках.
Госсетт выступил из темноты прежде, чем Холлиндрейк или Темпл сумели остановить его.
– Леди Филиппа, вы не пройдете дальше.
Герцогу захотелось застонать, но, с другой стороны, влюбленный виконт никогда не служил своей стране, ни на войне, ни через посредство министерству иностранных дел, и не имел опыта в том, чтобы сдержанно вести себя.
Однако Темпл поступил совсем иначе. Он действовал быстро, втянув леди под прикрытие изгороди, а затем утащил и Госсетта тоже за пределы видимости.
– Ваша светлость! – с негодованием воскликнула миссис Браун. – Кузина вашей жены сошла с ума.
Пиппин фыркнула.
– Тетушка Минти поймала ее, когда она вытаскивала золото и удостоверения личности из сундука, который достался Талли по ошибке. Она помогает французской шпионке убить Дэша.
– Я бы никогда… – начала протестовать миссис Браун, но Холлиндрейк оборвал ее, накрыв ее рот ладонью, а затем протянул другую руку, чтобы взять пистолет у Пиппин.
– Миссис Браун, я хочу, чтобы вы внимательно выслушали то, что я скажу. Ваша дочь внутри экипажа, который моя жена только что направила в эту конюшню…
Глаза леди сделались безумными, устремились в том направлении, а затем с умоляющим выражением вернулись к герцогу. Ее слова были невнятными, но два из них были произнесены очень отчетливо. «О, нет».
– Кому вы помогаете? – потребовал объяснения Холлиндрейк, и когда он отнял руку от ее рта, она с готовностью рассказала все.
– Моей сестре.
Эта фраза не имела смысла, но точно так же смысла не было и в тихом вопросе Темпла.
– Мадам, ваша сестра – член «Ордена Черной Лилии»?
Миссис Браун устремила глаза на землю и затем кивнула.
– Черт побери. – Темпл запустил пальцы в волосы. – Ларкен с самого начала был прав. Если он все еще жив, то никогда не забудет этого ни мне, ни Пимму.
– Так этот Орден, – спросил Госсетт. – Они опасны?