Она признавала эти недочеты, с их стороны, но, опять же, 50/50, сроки отодвигались не только из-за сломанной ноги Полякова, который первым взялся за эту тему, но и бесконечными гастролями Распутина. Для того, чтобы застать его дома до 23 часов, требовалось звонить ежедневно в течение нескольких дней, надоедая его домочадцам.
Ларису охватывало чувство обиды на Распутина. «Я уверена, что сам он статью в Интернете даже не читал. Ему на все наплевать, скорее всего, он же забыл оповестить администрацию об ее издании. Это для него такие мелочи. Да и что значит вся эта писанина по сравнению с его творчеством? Ни-че-го». Терзания все больше угнетали Ларису. Будь она равнодушна к Распутину, она не заостряла бы внимания на этих мелких неувязках. Но после интервью мысли о Распутине не покидали ее ни на час. Он произвел настолько яркое, неизгладимое впечатление как творческая личность, как умный, обаятельный, интересный внешне мужчина, что не думать о нем было невозможно. Она сохранила запись интервью, ей доставляло радость слушать голос своего кумира, если уж нет возможности его лицезреть. К середине лета она поняла, что влюбилась. Ей стало даже немного стыдно за себя. «Как же так получилось? Я далеко не девочка, чтобы так бездумно влюбляться, тем более понимая, что это абсолютно бесперспективно. Я и Распутин – кто я и кто он? Просто смешно. Надо гнать от себя эти чувства, иначе можно сойти с ума! Срочно заняться каким-то делом, в конце концов, окунуться с головой в работу! Ведь я всегда умела контролировать свои эмоции. Все. Довольно. Считай, что его для тебя не существует.
Подобные аутотренинги давали скорее обратный эффект. Сердцу не прикажешь! Вычеркнутый из жизни Распутин возвращался – стоило ей только услышать из неизменно распахнутого окна или музыкального киоска его голос, внутри словно все переворачивалось, сердце замирало, дыхание перехватывало прямо как у влюбленной по уши первокурсницы. Иногда он снился ей – будто бы они гуляют в парке, неспешно беседуют в фойе какого-то ДК. Никаких намеков на секс или эротику. Влюбленность Ларисы была платонической, хотя Распутин нравился ей и как мужчина. Но она не допускала никаких эротических фантазий, поскольку считала, что этим опошляет свой идеал, а Распутин стал для нее именно идеалом, а, возможно, даже идолом. Такая односторонняя влюбленность приносила ей не только страдания, но и вдохновение. За лето она написала около сорока текстов, большая часть которых гласила о безответной любви, но в некоторых теплилась надежда на судьбу – что если двум людям суждено быть вместе, то их пути как бы то ни было пересекутся. Большинство же стихов было пронизано тоской и одиночеством.
– Знаешь, Лариса, все это красиво звучит, но для «Сейшн», пожалуй, слишком много мрачной философии и какой-то обреченности. Давай-ка что-нибудь попроще и более оптимистично, что за унылое настроение! – сетовал Михалыч, в очередной раз «бракуя» текст.
Но попроще не получалось. Стихи отражали душевное состояние Ларисы, и оптимизму было неоткуда взяться. Односторонняя любовь окрыляет и создает эйфорию лишь в начале, в дальнейшем она обрастает желанием обрести взаимность, быть рядом с любимым человеком, и если обратной связи нет, то неизбежно нарастают чувства угнетенности и подавленности, и если вовремя не остановить это самоистязание, любовь вполне может переродиться в ненависть.
Недаром говорят: от любви до ненависти один шаг, заметим, от односторонней любви этот шаг гораздо короче. Но все вышесказанное никоим образом не относилось к Ларисе – Распутин стал для нее божеством, оставалось только на него молиться.
Она, к своему счастью, не знала о романе своего кумира с Лилией Тен, зато знала по слухам и из некоторых статей в «желтой прессе», что дома у него не все ладно: с женой разошелся, она живет отдельно, он – с детьми и внучкой. У нее другой мужчина. Это не то чтобы радовало Ларису, нет – скорее успокаивало (он одинок, и теоретически, нет никаких преград) и давало некую мифическую надежду на то, что может быть когда-нибудь судьба их сведет…
На работе все ассоциировалось с Распутиным – стол, компьютер, за которым она печатала статью, телефон, с которого она по несколько раз в день ему звонила, даже диктофон напоминал о том, что она забыла его взять на интервью с Распутиным. Поляков не скупился на рабочие задания, Лариса старалась все выполнить качественно и уложиться в сроки, однако ее материалы стали «сухими», в них не было журналистского задора и любопытства. Поляков, естественно, это заметил и взывал Ларису на откровенный разговор.