– Алле, – раздался чуть сонный Леночкин голос.
Леночка была в курсе их романа, и, что крайне удивительно, относилась к Ларисе хорошо, как-то по-родственному, как к старшей сестре. На помолвке Поляков пообещал ей, что после свадьбы для него будет существовать только одна женщина – жена. Леночка никогда не допытывалась, не возобновились ли у него отношения с Ларисой. То ли догадывалась, но не хотела слушать вранье (а Поляков навряд ли стал бы ее расстраивать), то ли просто не думала об этом – в сознании эта тема, возможно, была заблокирована. Лариса – друг или подруга семьи, свой человек. И точка.
– Леночка, добрый вечер. Я только что прилетела.
– Лара, привет, ты как? Ой, я тебе очень сочувствую. Такое горе, уму непостижимо.
– Спасибо, Ленок. Я держусь. Как твое здоровье?
– Нормально, спасибки, Лара. Но скучно мне, знаешь, уже жалею, что взяла академический, от безделья уже начала сходить с ума. Весь день одна сижу, прикинь. Ты бы хоть заехала, отпросись как-нибудь с работы да приезжай, дашь мне полезные рекомендации.
– С удовольствием, Ленок, заеду, как только «окно» образуется. Ты не грусти, найди себе занятие по душе – побольше гуляй, бери с собой книжку, сиди себе читай где-нибудь в сквере. Или рисуй – ты же ходила в художественную школу. – Я, Лара, хочу стихи писать, как ты. Только пока что плохо получается. Вот послушай, это я вчера сочинила:
. Белый ангел ко мне прилетал,
В райский сад за собою позвал,
Но не верю я в райское счастье –
Сладкий сон от себя отогнал.
Кроткий ангел взмахнул крылом,
Навсегда покинул мой дом.
– Ленок, для начинающей поэтессы даже очень неплохо! Я приеду – дам тебе несколько рекомендаций. А вообще мне понравилось, честно! – ну как не подбодрить несчастную, погибающую от скуки беременную женщину?
– Спасибище, Ленок! А Володя сказал, хрень какая-то … Ой. Что-то я заболталась, ты же ему звонишь. Позвать?
– Ленок, я вам звоню. Ну, позови на пару слов. До встречи, Ленок, береги себя и не скучай!
Вскоре она услышала знакомый голос:
– Лара, ты как, ты живая?
– Володь, все это ужасно, губернатор выступал, все рыдали, и эти коллективные похороны … Всех, как героев, на центральном кладбище… Такой горький осадок на душе остался... Не могу, пока летела, всю дорогу думала – ну почему так? Почему одни до ста лет спокойно живут, а другие молодыми уходят? Ему всего двадцать четыре было.
– Лара. Соболезную. Искренне. Знаю, как тебе сейчас тяжело, но это пройдет. Все проходит. Ты устала, ложись спать. – Да, Володь, я очень устала – не столько физически, сколько морально. Буду ложиться. Спокойной ночи. До завтра.
– Спокойной ночи, до завтра – вторил Владимир.
От разговора ей легче не стало, отрадно, что у Леночки все нормально, но своя боль не отступала. Щемило сердце, Лариса накапала себе валокордину – вроде бы отпустило… Но потребность позвонить Распутину не отступала, и она поняла: не позвонит – не заснет.
Набрала номер. Гудок, щелчок определителя, длинные гудки. Она ждала долго, и решив, что дома никого нет, вдруг услышала его голос, чуть усталый, как ей показалось:
– Алло.
– Виталий Алексеевич?
- Да-да, здравствуйте, Лариса. – «О, как хорошо он запоминает голоса!» – поразилась она.
– Здравствуйте. Извините меня, ради Бога, за беспокойство. Я хотела просто уточнить: со дня звонка Володи Поляков ничего не изменилось в нашей договоренности?
– Ничего не изменилось. Позвоните мне, как мы договаривались, в конце месяца, где-то числа двадцать девятого. Раньше я не смогу. Завтра снова улетаем, на Дальний Восток. Кстати, Поляков же мне недавно звонил, он разве Вам не передал, что все остается в силе? – в голосе ей послышались нотки раздражения.
– Поляков? Нет, ничего не сказал, мы только что разговаривали. Извините, что так получилось, он, наверное, забыл. Виталий, спасибо вам, для меня Ваше мнение имеет огромное значение.
– Все сделаем, Лариса, не волнуйтесь. Позвоните двадцать девятого.
– Хорошо. Удачи Вам! До свидания.
– Спасибо. Всего хорошего.
«Ну, Поляков! Эк он меня подвел… Зачем он звонил ему? И почему не сказал мне? Ладно, завтра на работе поговорим… Надо спать …» – Лариса почувствовала, что глаза слипаются, умылась, легла, тут же погрузившись в объятья Морфея.