Владимир с Леночкой жили около метро «Спортивная», на малой Пироговской улице, в одной из двенадцатиэтажных построек, возведенных еще в 70-х годах и считавшихся в то время очень престижным жильем. Отец Володи, в ту пору занимавший солидный пост в одном из министерств СССР, не имел проблем с комфортабельным жильем. Володя родился в 1982-м году, уже в этой квартире, в хороших условиях (никаких неудобств коммуналок, тесноты «хрущобных» квартир или блочных «карточных» домов он не испытывал. Закончил престижную спецшколу, поступил в университет, работая уже в Генеральной прокуратуре. По окончании МГУ отец подарил ему машину, не «Мерседес», но и не «Запорожец», «Пежо-312», не новую, но в хорошем состоянии. И сейчас, садясь за руль своего любимого авто, Владимир в очередной раз вспоминал о том, что неплохо бы помириться с Ларисой, он не чувствовал своей вины в имевшем место инциденте с Распутиным и надеялся на то, что время все расставит по местам, то есть Лариса поймет, что он, Владимир Поляков, «хотел как лучше», и в том, что вышло как всегда, он совершенно не виноват. «Она не любит меня. Если бы любила, не искала бы повод для ссоры. Но она его нашла, этот повод, да еще такой нелепый … Может, она и вправду любит этого психа Распутина? Эх, чужая душа – потемки. А с виду такая разумная женщина, все они такие … с виду. Но мне ее не хватает, такое чувство, что у меня отняли полмира. Значит, я ее люблю. А ее признания, выходит, были пустышкой? Раз она так легко от меня отреклась … Или действительно обиделась? Надо разобраться, поговорить с ней, что ли… Прямо сегодня, сколько можно тянуть?!»
С этими рассуждениями он подъезжал к зданию Мининформсвязи на Китайгородском проезде. Поставив машину на стоянке, вошел в здание и направился к лифту. Подойдя поближе, заметил среди ожидающих Ларису Тихорецкую. Каждый раз, встречаясь с ней в коридорах агентства, он вздрагивал, и по спине пробегали «мурашки». Ему хотелось обнять ее, прижать к себе, долго и упоительно целовать, как в былые времена … Но, завидев его, Лариса либо отворачивалась, делая вид, что не замечает, либо сухо произносила: «Здравствуйте». Именно «Здравствуйте», а не «Привет». Сегодня его реакция была более бурной, чем обычно: сердце в груди замерло, потом сделало несколько быстрых и гулких ударов, к лицу подступила краска, а по спине побежали «мурашки», несмотря на теплую июньскую погоду. В это время он услышал: «Привет!» Немного опешил, но виду не подал. «Здравствуйте», – единственное, что он смог из себя выдавить в ответ. Места в компании Ларисы он ждать не стал, свернул на лестницу, на едином дыхании поднялся на пятый этаж, преодолев огромные лестничные пролеты «сталинского» здания.
Зайдя в свой кабинет, отдышавшись, открыл сейф, достал початую бутылочку «Виски», налил в стакан из-под шампанского грамм 70, выпил залпом, закрыл сейф и принялся разбирать поступившие бумаги. Озноб перестал его колотить, сердце больше не выпрыгивало из груди, а билось ровно и спокойно. Одновременно он почувствовал бодрость и уверенность и понял, что сегодня ему необходимо переговорить с Ларисой во что бы то ни стало.
Но не сейчас, позднее, где-нибудь в обед. А сейчас надо сделать несколько важных звонков «нужным людям» и узнать обстановку в министерстве. «Сегодня она просто неотразима. Черный деловой костюм с жемчужными пуговицами и кружевная белая блуза с декольте, строгая прическа в сочетании с сочной коралловой помадой на губах, еле заметно подведенные зеленые глаза … Что-то не так. Для кого она так вырядилась?! Для своих тетей-мотей из канцелярии? Ха-ха! Сомнительно. Роман с кем-то из руководства? Не в ее стиле, хотя… А может, у человека творческий подъем или просто хорошее настроение? Ох, не понять мне эти творческие натуры, у каждого свои прибамбасы… Может, песню очередную сочинила? А вдруг? Вдруг ей удалось договориться с Распутиным? Вдруг она дозвонилась, и он не бросил трубку, и они о чем-то договорились? Распутин упертый, если уж он решил, что они – вредители (а скорее ему кто-то внушил эту теорию), то ни на какой контакт не пойдет, если только звонить по ночам в отместку, непонятно за что. Да Бог с ним, с Распутиным, что же происходит с Ларой? Посмотрел на часы, десять пятнадцать. «Неплохо ... Это, выходит, целый час сидел и рассуждал вместо того, чтобы заняться делом.