Шофер что-то еще вещал. Но Глеб не слушал. Обернувшись, он провожал взглядом излом крепостной стены. Точно замерзший росчерк молнии. И золотой шпиль. Казалось, шпиль проколол небо: темные ночные облака над ним расступились, чтобы и звезды поглядели на этот город…
Машина чуть притормозила перед светофором. Прогромыхала через трамвайные рельсы. Поворот.
— Памятник Суворову, — кивнул шофер. — Да, были люди.
— Да бросьте… Люди как люди. Разные.
— И то верно, — немедленно согласился таксист. — Вот гляди. Слева Инженерный замок начинается… В нем Павел-царь прятался. Все равно нашли и придушили. Свои люди, придворные. Не на кого было положиться. Правда, что люди разные бывают…
Шофер повернул голову и посмотрел на пассажира. Его глаза весело блестели, отражая свет фонарей.
— Или вот еще. Обхохочешься! Утром бабку я взял на Пушкарской. Говорит: вези меня в Заячью Рощу. Я спрашиваю: где же, бабуля, такая Заячья Роща? А она — ты что, не питерский, не знаешь? Гони в центр, а там подскажу… И куда, думаешь, мы приехали? На улицу Зодчего Росси. Вот тебе и Заячья Роща. Поработай так. Разные люди, разные…
Срезалась гладь асфальта, и машина покатила по диабазовым плитам.
— Скоро Невский. Дальше куда?
— Обратно. В гостиницу, — произнес Глеб.
Таксист, нисколько не удивившись, произнес:
— Хозяин — барин. Будет сделано.
Через несколько минут такси остановилось у постамента с бронзовым корабликом.
— А насчет Заячьей Рощи, я где-то уже читал эту Зайку. — Глеб расплатился и вылез из машины.
Полочка, на которой хранился ключ от номера, была пуста.
— К вам подселили, — оповестила дежурная. — Тоже участник вашей конференции.
Скрывая досаду, Глеб направился к лифту.
Все три кабины томились в гостеприимном ожидании.
Сонная лифтерша вопросительно посмотрела на Глеба — куда?
Поднявшись на этаж, Глеб приблизился к своему номеру и постучал.
— Да, да! — воскликнули за дверью.
Глеб вошел и поздоровался.
На кровати сидел рыхлый мужчина в майке. Правое плечо его стягивал уродливый застарелый рубец. А круглое лицо дружески улыбалось, редкие крупные зубы сжимали обкуренный мундштук.
Мужчина вынул мундштук и положил его в пепельницу.
— Добрый вечер. Меня зовут Петр Петрович Олсуфьев.
Из показаний свидетелей по делу № 30/74.
Свидетель С. Н. Павлиди — отец свидетельницы А. Павлиди:
«…Я — честный человек. И дочь свою, Алену, воспитывал такой же. Сюда я пришел по ее повестке — Алена уехала в командировку, в Харьков. Я хочу сказать по существу дела. Дочь моя была очень обеспокоена случившимся с Глебом Казарцевым. И со всей принципиальностью и прямотой отнеслась к своему гражданскому долгу. Но эта поездка в Харьков… Ее приятель Никита Бородин дал ей слово, что сам все уладит, честно обо всем расскажет, пусть Алена не беспокоится и отправляется в командировку. Никита передал ей записку. Вот эта записка. «Алена, поезжай спокойно. Все, что касается истории с Глебом, я улажу сам. Обещаю. Кит»… Такое у него прозвище, Кит. Прошу эту записку приобщить к делу».
После обеда Никита обычно уходил к себе. Он садился в старое кресло, закуривал и размышлял. Например, по каким законам жизни именно этот тип, Скрипкин, стал его начальником. А не кто другой из уважаемых Никитой людей.
Правда, последнее время все упорней циркулировали слухи, что Скрипкина от них уберут. И поставят другого. Поговаривали, что это будет человек из своих, а не варяг. Но кто? Кандидатура Никиты была самой подходящей. А сто девяносто в месяц — это не баран чихал, такой оклад на улице не валяется. Так что повод для размышлений у Никиты был, и довольно приятный.
Да! Жизнь — великий селекционер: каждый в итоге занимает то место, которого он достоин. Рано или поздно…
Только вот сигареты, к сожалению, были сырые. С трудом раскуривались. Можно было у матери одолжить, да лень вставать. Вообще, из этого кресла он поднимался тогда, когда совсем припирало…
Он протянул руку и положил несколько сигарет на теплый колпак настольной лампы, пусть подсохнут. Теперь он думал о том, что жаль, Алена в отъезде. Неплохо бы с ней поделиться о возможных перемещениях в иерархической лестнице отдела. Только у нее глаз черный, греческий, еще сглазит…