Шувалов начал постепенно оттеснять мене вглубь гостиной к огромным панорамным окнам.
— Таня, помнишь, мы договаривались, что в ответ на мой рассказ о своих чувствах ты будешь так же откровенна.
Помнить-то я помнила, но давая такое обещание, даже не предполагала, что рассказывать о своих чувствах мне придется только в нижнем белье. Вдруг одна мысль пришла в голову, развратница зашепталась о чем-то с недавно появившейся во мне девочкой-хулиганкой. На моих губах заиграла чуточку провокационная, немного стервозная улыбка. Мандражирующие от смущения и своей смелости пальчики легли на широкую грудь неправильного принца. Начала раздевать Шувалова, а то стоит тут в своем дорогущем костюме, галстуке….
весь с иголочки одетый, а я, видите ли, в одном исподнем перед ним. Стащила пиджак костюма с его широких плеч, потянула за галстук поближе к себе. Алекс чуть иронично усмехнулся: «ну-ну, давай, девочка, покажи, на что ты способна». На многое, мистер Зазнайка-принц, его усмешка подстегнула действовать дальше. Сняла галстук с шеи и стала медленно, излишне медленно расстегивать пуговицы мужской рубашки, подушечками пальцев ощущая, как напрягаются в ответ на мои касания мышцы его пресса. Вытащила полы сорочки из брюк, вот и последняя пуговица, как раз на уровне вздыбленной ширинки брюк. Провела легонько пальчиком по этому выпирающему бугру, Шувалов тихонько взвыл, а мужское естество дернулось за молнией отутюженных брюк.
— Млять, Таня, я сейчас спущу себе в штаны!
— Потерпи, — тихонько шепнула ему на ушко я и начала стаскивать рубашку с мужских плеч.
— Таня, запонки, — захрипел Шувалов.
— Ой, прости!
Запонки были золотые, явно дорогие, бросать их как пиджак и галстук на пол не позволила совесть, пришлось отойти от Алекса к большому низкому журнальному столику, возле кофейного цвета дивана, всей кожей ощущая на себе жаркий взгляд красивых серых глаз. Ну же, не смущайся, Таня, не смей сутулиться, на красивых женщин приятно смотреть, пылкие воззрения неправильного принца можно понять. Повернулась, сделала один шаг в сторону обнаженного по пояс мужчины. «О-о-о, эта дорожка из волос к паху, я дурею!» — верещала от восторга развратница. Серые глаза теперь бросались стальными тесаками, вонзающимися в мое тело мощными электрическими зарядами. Руки Шувалова без всякого стеснения расстегнули ремень брюк, а потом спустили их вместе с черными боксерами вниз. Шувалов выпрямился. О боже! Скромница-отличница попыталась прикрыть веки и отвернуться, развратница же во все глаза уставилась на великолепного обнаженного мужчину, застывшего передо мной с торчащим вверх членом. Подбадриваемая развратницей и хулиганкой, на негнущихся ногах я сделала шаг к этому богу секса.
— Таня! — протянул низким сексуальным шепотом Шувалов. — Иди поближе, девочка.
Трясущиеся пальчики обхватили стоящий палицей отросток. Шувалов глухо застонал, дернувшись всем телом. И вовсе я не скромная бухгалтерша Татьяна Лазарева, а сексуально раскрепощенная, яркая словно огонь, Андалузская красавица. Это Алекс сделал меня такой. Пусть теперь не жалуется. Мои снедаемые жаждой нового поцелуя губы изогнулись в чуть ироничной ухмылке, провела подушечками пальцев по вздрагивающему члену и прошептала Шувалову на ушко:
— Александр Иванович, рассказывать о своих чувствах мне тоже следует в ручном режиме?
Богатенький Буратино захохотал, а когда мои пальцы сжались на его палице чуть сильнее, едва слышно выругался.
Резкий разворот, и я оказываюсь прижатой телом и лицом прямо к стеклу огромного, до пола, панорамного окна в гостиной. Внизу виделась двадцатипятиэтажная пропасть.
— Нет, Татьяна Николаевна, никакого ручного режима. Я на ручнике и так был целую кучу времени.
Наглые мужские руки, под бабаханье стереоколонок в моем животе, мгновенно спустили с ног трусики, расстегнули крючочки бюстгальтера, спустили лямки с плеч и отбросили его куда подальше. A я замерла, парализованная ужасом перед открывающимся обрывом… Всегда боялась высоты. Я вообще ужасная трусиха.
— Саш, я б-боюсь!
— Не бойся, маленькая, я с тобой, кроме того, тут очень прочное непробиваемое стекло, оно способно выдержать сотню танцующих фламенко Тань… Не смотри вниз, наслаждайся высотой, наслаждайся страхом и сексом.
— Млять, Шувалов, я не экстремалка!
— Здесь нет ничего экстремального, доверься мне, милая.
— Нас могут увидеть, — привела я еще один довод.
— Вряд ли кто на земле станет задирать голову так высоко, — зашептал мне в ушко Алекс, — но даже если объявится подобный чудак, то разглядеть что-то у него получится, лишь вооружившись биноклем.