Осень 1941
«Ты ждешь меня, красивая, как прежде…»
Ты ждешь меня, красивая, как прежде…
Читаешь Блока так, как я читал…
Рассвет сквозь штору нестерпимо брезжит,
Чужой патруль трамбует твой квартал.
А мы отходим по степям Кубани:
повозки, танки, пушки всех систем.
И шепчем воспаленными губами святой приказ 0227.
Настанет день — мы станем на Моздоке.
Наступит год — мы вырвемся на Днепр.
И выпью я без слова и без вздоха
его струю, тоску найдя на дне…
1942
«Я буду убит под Одессой…»
Я буду убит под Одессой.
Вдруг волны меня отпоют.
А нет — за лиловой завесой
Ударят в два залпа салют…
На юге тоскует мама,
Отец мой наводит справки…
«Т-6», словно серый мамонт,
Развертывается на прахе
Вашего бедного сына…
Свидетельница — осина.
И пруд. И полоска заката —
(Она как просвет погона) —
России метр погонный,
Сержант, грузин языкатый.
И дождь. Он нахлынет с севера.
Брезент на орудья набросят.
Земля рассветет, как проседь.
Сержанты вскроют консервы.
Приказ принесут внезапно.
Полк выступит на заре.
Все раненые — в лазарет.
А мертвые смотрят на запад.
1943
«Виноват, я ошибся местом…»
Виноват, я ошибся местом:
Трудно все расчесть наперед.
Очевидно, под Бухарестом
Мне придется оскалить рот.
В остальном никаких ремарок,
Никаких «постскриптум» внизу.
Танк в оправе прицельных марок
Должен в мертвом темнеть глазу.
Умирать у левой станины
Нам Россиею суждено.
В двадцать лет вырывать седины
И румынское пить вино.
Но меня — раз мне жребий выпал
Хороните, как я солдат:
Куча щебня, и в ней, как вымпел,
Бронебойный горит снаряд!
1944. Ясское направление
ЭЛЕГИЯ
И мальчик, который когда-то видел себя Заратустрой,
Метил в Наполеоны и себялюбцем был,
Должен сейчас убедиться — как это ни было б грустно, —
Что он оказался слабее истории и судьбы.
Что мир перед ним открылся кипящим котлом военным,
Ворсистым сукном шинельным подмял его и облек.
Что он растворил ему сердце, как растворяют вены,
Что в эвкалипте Победы есть и его стебелек…
Микроскопически тонкий, теоретически сущий,
Отнюдь не напоминающий Ваграм и Аркольский мост.
И терпкость воспоминанья: румын батальон бегущий,
В зеленых горных беретах, — и тут же обвал в наркоз…
И тут же зеленые версты, как в цуге, бегут с санлетучкой.
Набухшие гноем гипсы… Идущий от сердца мат…
А эти всегда беспечны — небесные странники, тучки…
По крышам вагонов телячьих дождем посевным стучат.
1945
НАШЕМУ СОЛДАТУ
Стоит над Европой мертвецкий храп.
Военная вьюга, фугасная фуга.
К пробитому сердцу мертвого друга
Прижми свое, если зол и храбр…
Но мне не придется прочесть тебе
Гейне, гуляя по Унтер-ден-Линден:
Из кожи и стали ношу цилиндр —
Замену голени и стопе.
Глупо меня подковало в бою,
Рано я выпустил парабеллум.
Так пусть же этот листочек белый
Сливает с твоею ярость мою!