– Правда? – Пейдж улыбнулась. – Надеюсь, я на них хорошо выглядела.
Майлоу засмеялся.
– Ты неисправима!
– Конечно. Кстати, ты обещал мне показать дом.
Майлоу вел ее по дому не спеша, он видел, что ей действительно интересно. Красивый особняк был полон картин.
– Наверное, у тебя и в подвале хранятся шедевры, – поддразнивала Пейдж хозяина дома.
– Нет. Картинами надо любоваться, их надо любить. – Майлоу остановился перед натюрмортом голландского мастера. На картине была изображена ваза с цветами, на лепестках которых блестели капли росы. Цветы были так выписаны, что казалось, если подойти поближе, почувствуешь аромат роз.
– Ты говорил, что любишь живопись? – спросила Пейдж.
Что-то в ее голосе заставило Майлоу повернуться и посмотреть на девушку.
– Да. Но картины – это все-таки лишь вещи. Неодушевленные предметы. Даже целую коллекцию картин я не смогу полюбить так, как любил тебя.
Пейдж отметила про себя, что впервые, говоря о своей любви, Майлоу употребил прошедшее время. Может, он действительно любил ее, а сейчас не уверен в своем чувстве? Она-то вовсе не была уверена, что он вообще когда-либо любил ее. Хотел ее?.. Возможно. Стремился к объединению двух семейств ради благополучия компании? Наверняка. Но что касается любви… А знал ли он вообще, что это такое? Может быть, просто убедил себя, что его чувство к ней и есть любовь?
Пейдж улыбнулась и отвернулась, не желая, чтобы ее втянули в дискуссию, которая могла бы снова закончиться поцелуем.
В подвале Майлоу и вправду не хранил картины. В нем размещался спортивный комплекс с бассейном, спортзалом и сауной.
– Как здорово! – воскликнула Пейдж. – Неудивительно, что ты в такой отличной форме.
– Спорт помогает отвлечься от проблем, не поддаваться панике, когда рушатся все твои планы и надежды.
Явный намек, который прозвучал в тоне и словах Майлоу, разозлил девушку.
– Хватит обвинять меня в своих бедах. Ты сам виноват, что твои планы рухнули. Взял бы и нашел себе другую невесту.
Она повернулась, чтобы уйти, но Майлоу удержал ее за руку. Он был бледен и напряжен.
– Прошу тебя, больше никогда не предлагай мне ничего подобного.
– Неужели ты думаешь, я поверю, что ты жил как святоша? – спросила Пейдж.
– Не суди обо мне по своим французам. Ты единственная женщина, которую я желал. – Он слегка улыбнулся. – Когда ты понимаешь, что встретил свой идеал, разве удовлетворит тебя то, что не идет с ним в сравнение?
– Твой идеал женщины! – засмеялась Пейдж. – Никогда не поверю. Ты ездишь по всему миру, Майлоу. Думаю, ты знал многих женщин.
– Возможно. В прошлом. Но то, что я говорил о любви, – правда.
– Я все равно не верю.
– Не веришь? – Он смотрел на Пейдж холодными серыми глазами. – Ну что ж, наверное, это неудивительно. Ты ведь не знаешь, какая пустота царит в мыслях и чувствах мужчины, когда его покидает любимая женщина. Тебе незнаком страх, когда ты думаешь, что она, возможно, ранена или убита. Незнакома боль, которую ты ощущаешь, когда находят ее машину и ты понимаешь, что твоя любимая бросила тебя и даже не пожелала объяснить почему. Ты не знаешь, что значит лежать без сна всю ночь напролет и снова и снова задавать себе этот вопрос: «Почему? Почему?»
Пейдж неопределенно хмыкнула. Майлоу повысил голос, в нем звучали страсть и мука:
– Откуда тебе знать, что чувствует человек, возвращая свадебные подарки, отменяя все приготовления и сообщая друзьям, что его невеста исчезла и он не знает, где она? Каково ему видеть жалость в глазах друзей? Слышать шепот у себя за спиной, чувствовать, что разговоры прерываются, стоит ему зайти в комнату? – Он больно сжал ее руку. – Как, по-твоему, должен себя чувствовать мужчина, когда наступает назначенный день, а свадьба, которую он так долго ждал, отменяется? Откуда тебе знать, что он испытывает в долгие часы одиночества той ночью, которая должна была стать его первой брачной ночью? Откуда тебе все это знать? Откуда?
Пейдж, побледнев, испуганно смотрела на Майлоу. Она действительно не представляла, как глубоки были его чувства и как велико его отчаяние. Она могла бы многое сказать ему в ответ, но сейчас не время. Когда-нибудь оно наступит, обязательно.
Пейдж только с сожалением покачала головой.
– Я… я не знала о твоих чувствах.
Майлоу вздохнул, выпустил ее руку и от кинул волосы со лба.
– Откуда тебе было знать? Извини.
Он отошел к другой картине.
Пейдж на мгновение задержалась, глядя на его четкий профиль. Слова Майлоу растревожили ее сердце. Она не предполагала, что своим исчезновением заставила его так страдать. Он оглянулся, и Пейдж, стараясь не встречаться с ним взглядом, подошла, встала рядом и даже высказала несколько шутливых замечаний по поводу портрета, перед которым они оказались.
Потом Майлоу сказал, что ему нужно срочно позвонить по делу, и ушел в свой кабинет. Пейдж вышла в сад. Идя по лужайке, она услышала, как кто-то окликнул ее. Оглянувшись, она увидела репортеров с камерами, которые толпились у ворот, и поспешила скрыться за густой живой изгородью.
Обойдя дом, она оказалась в тени раскидистых деревьев и высокой старой стены, которая окружала виллу. Но даже здесь Пейдж оглядывалась с опаской по сторонам, не уверенная, что какой-нибудь ловкий фоторепортер не выскочит ей навстречу со своим фотоаппаратом. Постепенно она начинала понимать, чего стоили Майлоу эти несколько месяцев после ее бегства. Теперь Пейдж не сомневалась, что он говорил правду.
Показалось солнце. Девушка присела на каменную скамью и запрокинула голову, подставив лицо теплым лучам. Чувство вины охватило ее, на глаза навернулись слезы. Она сердито смахнула их. В конце концов, что ей до Майлоу и его переживаний! Но это нелепое чувство вины не оставляло ее.
– Пейдж?
Она открыла глаза и увидела Майлоу. Тот подошел совсем неслышно.
– Ты плачешь? – хрипло спросил он. Пейдж засмеялась.
– Это от солнца. Слишком режет глаза.
– Ты думаешь, я тебе поверю?
– Послушай, Майлоу, даже если я плачу, то, будь уверен, не из-за тебя.
– Ну разумеется! И все-таки, значит, ты не так бессердечна, как хочешь казаться.
– Да, ты прав. «Золотое сердце!» – это как раз про меня.
За шутливым тоном Пейдж пыталась скрыть свою растерянность.
– Я пришел сказать, что приехала бабушка.
– Неужели?
Пейдж медленно поднялась и пошла вместе с ним к дому.
– Она ждет тебя в гостиной, – сказал Майлоу, когда они вошли в холл.
Он хотел уйти, но Пейдж схватила его за рукав и, волнуясь, проговорила:
– Куда ты? Не уходи!
– Она хочет поговорить с тобой наедине.
– Лучше бы ты остался.
Пейдж умоляюще смотрела на него, но Майлоу покачал головой и вышел.
Ну и черт с ним! – подумала Пейдж, проходя через холл, и распахнула дверь гостиной.
Бабушка выглядела в точности так, как Пейдж ее себе представляла. Высокая, худая женщина с седыми, коротко остриженными волосами. Она стояла у камина. Лицо ее было непроницаемо. Она не улыбнулась, не выказала радости, увидев внучку. Оглядев ее с головы до ног, старуха кивнула.
– Наконец-то ты решила вернуться домой.
Пейдж довольно долго смотрела на нее, затем пересекла комнату и протянула руку.
– Насколько я понимаю, вы миссис Чендес. Здравствуйте. Мне сказали, что я ваша внучка, – холодно проговорила она.
Ни один мускул не дрогнул на лице пожилой женщины.