Увы, раскрыв утреннюю газету, не обнаружила там своей фотографии в окружении старых греховодников под шапкой: «БУДУЩАЯ МАМА РАЗВЛЕКАЕТСЯ!»
Понедельник, 7 апреля
Непутевая мамаша Анжела заявилась сегодня в гости, кряхтя и отдуваясь под весом Кати-младшей и литровой бутылки с водкой, которую по моей просьбе спрятала от глаз прессы в сумке с ребенком.
Попыталась отговорить меня от розыгрыша, сказав, что мне придется за следующие месяцы основательно располнеть, чтобы выработать характерную переваливающуюся походку.
Поскольку я отказываюсь есть за себя одну, а уж тем более за двоих, возможно, Анжела все-таки: права.
Вторник, 8 апреля
Получила первое и окончательное предупреждение от редактора «Лондонского сплетника» в ответ на признание, что симулировала беременность, плюс несправедливо резкий отказ из издательства на присланную заявку (продолжение «З1/2 минут», рабочее название: «9 1/2 месяцев горького раскаяния»). Кажется, я в полном пролете.
Знала, что не стоит, но все-таки позвонила дуре литагентше и попросила совета. Та полушутя присоветовала, чтобы я по примеру других амбициозных выскочек пошла сниматься в мыльную оперу. С возмущением бросила трубку. Это ж надо предположить, что я продам свою душу коммерческому телевидению!
Среда, 9 апреля
Решила избрать более достойный путь к славе и деньгам: продать свое тело в шикарный мужской журнал.
Добрая секретарша в «Экономисте» ответила, что они клубничку не печатают. Пришлось снизить высокую моральную планку и позвонить фотохудожнику более рискованного толка. Тот сказал, что звезды мыльных опер – более ходовой товар, чем литераторши, но я все равно могу прислать мои «параметры».
Отправила два поляроидных снимка, которые моя домработница-македонка все никак не украдет и не переправит в газеты – главным образом потому, что ленится пылесосить под кроватью.
Четверг, 10 апреля
Готовлюсь к тому, чтобы впервые заголиться на страницах прессы. В качестве первого шага решила временно отказаться от мужчин – не хватало, чтобы какой-нибудь малознакомый придурок выступил с сенсационными заявлениями: «КАК Я ПРОВЕЛ БУРНУЮ НОЧЬ С ОБНАЖЕННОЙ ФОТОМОДЕЛЬЮ!!!» Это разрушит мой тщательно культивируемый имидж умненькой, начитанной «зайки».
Отправилась в хозяйственный магазин покупать заклепки и втулки для самодельного пояса целомудрия. Без особого удивления увидела за прилавком гниду-Себастьяна. Его уволили из «Макдоналдса» по жалобе анонимной клиентки, что он якобы трогает еду.
Враг рода человеческого с подозрительным рвением помог мне выбрать нужные запчасти.
Пятница, 11 апреля
Отвергаю все предложения прошвырнуться по злачным лондонским местам, поскольку ношу теперь стальную защиту от мужчин и не могу надеть утягивающее белье. Всю светскую жизнь приходится вести по телефону.
Первым развлек Фергюсон: позвонил и, заливаясь девичьими слезами, поведал свою скорбную повесть. От безнадежного романа с владельцем сети парикмахерских салонов в торговых центрах у него осталась лишь чудовищная химическая завивка и сильнейшее желание забиться в подполье, пока волосы не отрастут. Я, разумеется, ответила, что сам виноват: надо быть полным дебилом, чтобы связаться с человеком по имени Джино.
Только Фергюсон бросил трубку, звонит Каллиопа из Калифорнии. Рассказывает, что пытается вылезти из депрессии, поэтому беспрерывно ест и уже набрала десять кило. Я искренне ужаснулась, потому что Каллиопа и прежде не отличалась особенно сухощавым сложением.
Расстроилась из-за того, что ее черти занесли в Америку. Лучше бы она поселилась на Джерси, чтобы мне было куда податься в следующем году, когда я буду осуществлять свой план бегства от налогов под видом тура плейбоевской «Девушки года».
Суббота, 12 апреля
Анжела так ценит мой хороший вкус, что умолила поехать с ней на мебельный аукцион в Хакни. Говорит, ей – одинокой женщине с ребенком – не по карману купить подержанную коляску в более приличном предместье. Согласилась только потому, что тамошние мужчины вряд ли введут меня в соблазн.
При встрече Анжела как-то странно на меня поглядела – обычно я балахонов не ношу. Она даже спросила, с какой радости я так вырядилась. Ответила, что некоторым, которые одеваются с дешевой распродажи, не пристало хаять мой шикарный наряд в стиле Дан Френч.
Анжела по-прежнему смотрит недоумевающим взглядом. Медленно и спокойно объясняю. Что. Я. Одеваюсь. В. Модные. Хламиды. Поскольку. Хочу. Держать. Мужчин. На. Расстоянии. Анжела поднимает плохо выщипанную бровь и выражает крайнее изумление: она, дескать, не подозревала, что мне для этого необходимы такие решительные меры.
На аукционе какой-то кретин попытался перехватить намеченную нами покупку. Я, разумеется, сразу подняла руку. Должна сказать, Анжела не слишком обрадовалась, переплатив по моей милости лишний фунт за сломанную коляску.
Воскресенье, 13 апреля
Поскольку теперь я не могу чихать, дышать, бегать за мужиками и вообще делать что-нибудь хоть отчасти полезное, поехала к Фергюсону в Хамстед. Застала его в тот момент, когда он собирался выпить флакон осветлителя для волос в попытке забыть Джино и его криворукую «химию».
Вытащила моего мелодраматичного приятеля за неспаленные корни волос на кухню, хлебным ножом срезала его афро, вышла в сад и провела короткую, но трогательную поминальную службу. Потом в знак неуважения к человеку, который сумел изуродовать Фергюсона сильнее, чем матушка-природа, бросила мерзкие кудряшки в неглубокую могилу и подожгла.
В приступе горя Фергюсон бросился в пламя, при этом его последние уцелевшие волосы вспыхнули, и я вынуждена была бесцеремонно полить их пергидролем от Версачи, который очень кстати оказался под рукой.
Нет надобности говорить, что наше прощание получилось несколько скомканным: Фергюсон торопился в ближайшую парикмахерскую спасать то, что осталось от его лысины.
Понедельник, 14 апреля
Редактор мужского журнала прислал ответное письмо. Вежливо поблагодарил за полученные снимки и бюстгальтер размера 95С. Написал, что мои физические данные более чем годятся, а вот интеллектуальный уровень слишком высок и может отпугнуть некоторых читателей. (Подозреваю, что напрасно написала в графе «идеальный мужчина» – «мертвый», а в графе «хобби» – «расщеплять атомы». Вероятно, против меня сыграло и то, что я вообще смогла заполнить анкету без помощи мужчины-специалиста.)
Ничего, зато теперь я смогу снять пояс целомудрия!
Вторник, 15 апреля
По-прежнему пытаюсь расстегнуть чертов пояс. Наверное, Себастьян, чтоб ему ни дна ни покрышки, нарочно дал мне неправильный ключ.
Испугавшись, что теперь до конца дней должна буду жить, как монашка, позвонила Элизиному хахалю – автослесари должны в таких вещах разбираться. Тот послушно приковылял через час, принес ящик пассатижей и гаечных ключей. Час он одной рукой возился с моими стальными панталонами, потом сказал, что без автогена не обойтись.
Среда, 16 апреля
Пришлось выдержать мучительный бой со Службой спасения, зато теперь я свободна от стальной хватки антимужских трусов, которые так опрометчиво на себя напялила. Пришлось, разумеется, выдержать унижение, представ перед тремя дюжими спасателями, вооруженными пневматическим устройством для извлечения пострадавших из покореженных автомобилей и тюбиком вазелина. Однако не это самое страшное. Хуже то, что потом они наотрез отказались выполнить кое-какую мелкую работу у меня в квартире, а главный позор: пришлось публично сознаться, что не умею менять лампочки в люстре.
Поскольку я категорически не согласна смотреть «Секретные материалы» в темноте (все знают, что щуриться вредно – появляются морщинки у глаз), поехала смотреть их к Анжеле в Тоттнем. Та немедленно оставила меня в роли суррогатной матери при орущем младенце и умчалась мириться с Оболтусом.