Вескресенье, 1 сентября
Похоже, на мою голову навязался еще один человек, который не умеет пить в меру. Покуда я заканчивала отчитываться практически за каждый пенни, заработанный в прошлом году, чтобы отвязаться, наконец, от мучителей из налоговой, позвонил босс. По счастью, выяснилось, что он не покушается на мое рабочее время; просто попросил присмотреть за парочкой пустяковых дел, поскольку завтра ложится промывать печенку.
Понедельник,2 сентября
Все утро шлялась по загородному торговому центру, подбирала одежду для Церберши, которая снимается в одном из наших рекламных роликов. А все босс – он-то прохлаждается в больнице, а я за него отдувайся. Старый сквалыга отказался нанимать для моей рекламы профессиональных актеров, сказав, что слишком много мне платит – на актерские гонорары не остается. Пригласить профессионального модельера его тоже жаба душит. Поскольку одевать сорокалетнюю тетю, которой не идет ни один цвет и ни один фасон, в круг моих профессиональных обязанностей не входит, решила приложить все усилия, чтобы такое больше не повторилось. Продавщица слегка обалдела, увидев, что я выбрала для полной немолодой женщины, но заткнулась, как только я пообещала уйти вовсе без покупок.
Слегка подняла себе настроение сделанной гадостью и тут же его испортила, решив пообедать в забегаловке – как оказалось, абсолютно непотребной. Некий дурно воспитанный карапуз подошел и стал голодными глазами смотреть на мою булочку. Скрепя сердце вложила в жадные ручонки тухлое позапрошлогоднее кондитерское изделие и рванула на стоянку такси, пока его не вырвало мамаше на босоножки.
Примчалась на работу и тут же умчалась – редактор «Лондонского сплетника» оставил на автоответчике сообщение, чтобы я немедленно к нему ехала. Наверное, хочет повысить мне гонорар.
Вторник,3 сентября
Услышала вчера от редактора, что должна завести сексуальную жизнь, дабы повысить читаемость таблоида и свои гонорары. Сегодня на работе весь день лихорадочно терла розовый любовный кристалл, который Элиза подарила мне в Гластонбери. Пока эта ерундовина не работает, если не считать мойщика стекол, который утром подмигнул мне через окно офиса, но все-таки еще потру. Просто на всякий случай.
Среда,4 сентября
В стремлении к сексуальным приключениям и высоким гонорарам отправилась с Фебой и Фергюсоном в бар «Богема». Обычно я не знакомлю моих друзей между собой, чтобы не начали сплетничать обо мне, как только отвернусь, но для Фебы и Фергюсона решила сделать исключение. У них столько общего (привычка влюбляться в женатых, слишком сильно подводить глаза, и проч., и проч.), что я надеюсь, они закоротятся друг на друга и дадут мне вздохнуть спокойно. Покуда они обменивались методами знакомств и хитростями макияжа, я склонилась над меню, чтобы официант мог видеть мое декольте. Выразительно облизнула губы, заказывая ростбиф с кровью, сладострастно тянула «Кровавую Мэри» через соломинку, потом соблазнительно покусывала палочку сельдерея. Феба сказала, что я переигрываю. Фергюсон, съежившись в уголке, уверял, будто я хватила через край. Где им понять? Они не должны угождать тысячам читателей, у которых нет другого занятия, кроме как ежедневно проживать мою жизнь. Нет надобности говорить, что официант влюбился без памяти и все время отливался возле моего столика, держа в руках неприлично большую мельницу для перца. Я, в свою очередь, начисто его игнорировала, поскольку не завожу романов с мужчинами, которые зарабатывают меньше меня.
Четверг, 5 сентября
Вынуждена была поехать на работу автобусом, потому что чеки на такси от фирмы закончились, а босс жмотится покупать мне казенную машину. Хорошо хоть мой автобус едет по самым богатым улицам Лондона, так что в нем полно приличных людей. И впрямь, я насчитала всего двух госслужащих.
Решила, что даже несчастье можно обратить к своей выгоде, и продолжила охоту за мужчинами по маршруту следования. Когда автобус дернулся, отъезжая от остановки, приготовилась плюхнуться на колени ближайшему бизнесмену. Хитрую стратегию разрушил кондуктор, который очень не кстати поддержал меня и отвел на свободное место тремя рядами дальше. Фальшиво улыбнулась всеми тридцатью двумя, стиснутыми зубами, чем, полагаю, осчастливила кондуктора, хоть он и испортил мне день.
Злая, как черт, прихожу в агентство и застаю Цербершу за чтением открытки. Сразу понимаю, что моей, поскольку во всем агентстве только у меня есть друзья, отдыхающие на модных заграничных курортах. Выхватываю открытку – оказывается, она от Сабело, моей африканской налоговой льготы. Всего с тридцатью девятью орфографическими и четырнадцатью грамматическими ошибками он пишет, что в свободное от выпрашивания еды время собирает из металлолома миниатюрные автомобильчики и продает их на дороге скудоумным европейским туристам.
Короче, чтобы не пересказывать всю его безграмотную писанину (тем более что я все равно половины не разобрала), Сабело писал мне, чтобы спросить, есть ли в Британии потенциальный рынок сбыта, и если да, не соглашусь ли я стать его агентом? Чуть не подумала за комиссионные пристроить автомобильчики в бутики на Портобелло-роуд, где продают всякие кошмарные «произведения искусства». Однако, что бы ни говорили дяденьки из «Уорлд вижн», я совершенно не собираюсь портить Сабело. Бедные люди куда смиреннее, а потому приятнее зажравшихся уродов, которые меня окружают. Написала твердое, но дружеское письмо, что нельзя постоянно рассчитывать на заморских благодетелей. Посоветовала снизить планку и сосредоточиться на более скромном предпринимательстве ближе к дому. Чтобы подсластить пилюлю, приложила книжку «Как преуспеть в сельской местности», которую босс недавно купил, потому, что ему дорого платить за аренду офиса.
Пятница, 6 сентября
Провела весь день с симпатичным оператором, который страшно раздражает своим заиканием. Может быть, у нас завязался бы роман, если бы я не указала ему на этот недостаток. Началось с того, что мы поругались из-за одежды, которую я купила Церберше для съемок. Оператор уверял, что резиновая мини-юбка и леопардовый топ не годятся для рекламы деревянной мебели. Я сказала, что хватит заикаться, давай работай. Нет надобности говорить, что Церберша так и расцвела от общего внимания. Не понимает, дура, что съемочная группа за то и деньги получает, чтобы льстить артисту. После съемок спросила, можно ли ей оставить наряд у себя. Я позволила, но только потому, что мне он на три размера велик.
В конце дня поехала к Теддингтону и его музе на новоселье в неотремонтированный склад. Изящно протиснулась мимо ящиков из-под апельсинов и мешков с горохом, изображающих столы и стулья, и вручила счастливым новоселам пепельницу в подарочной упаковке (оба дымят как паровозы). Теддингтон спросил, успела ли я замолвить за него словечко редактору «Лондонского сплетника». Поскольку просьба понизить уровень самого читаемого таблоида, рекомендовав туда Теддингтона с его пачкотней, начисто вылетела у меня из головы, соврала, будто имела долгий разговор с редактором, и тот посоветовал Теддингтону обратиться в «Ивнинг стандарт». Не обращая внимания на яростные взгляды его музы, затесалась в толпу гостей. Похоже, все эти ребята усиленно стараются выделиться из толпы. Особенно преуспел один, с зелеными предами и чем-то вроде гаечного ключа в носу. Отшила его, сказав, что работаю в рекламе и по выходным предпочитаю охотиться на китов.