— Хорошо.
Колби перекидывает ногу через край кровати и встает. Я не могу не смотреть. У меня потрясающая стойкость духа, но я не долбаная монахиня. И тогда я жалею, что посмотрела. Он стоит там, на солнечном свету, во все свои двадцать два (или двадцать три?) совершенных года, и я немедленно хочу, чтобы он вернулся в постель. Но я с трудом сглатываю и подавляю эту мысль.
Убирайся обратно в ад, сатана, где тебе самое место! Я молча отчитываю свои мысли.
— Но раз уж я сейчас здесь, не хочешь ли ты принять душ вместе со мной? — лукаво спрашивает Колби. Он поворачивается, и теперь я вижу весь профиль его тела, полуэрегированный член и все такое. Мать-природа во всей своей красе. Я решаю, что, в конце концов, она, скорее всего, женщина. Она создавала таких мужчин, как Колби, в качестве подарков женскому полу.
Я киваю, вопреки воле своих логических мыслей.
— Да.
Он поднимает меня на ноги и тащит в душ.
Очевидно, сатана не вернулся обратно в ад, как я того требовала. Вместо этого он контролировал мои мысли в душе, потому что там мы с Колби занимаемся сексом во всех мыслимых позах, известных человеку… наряду с еще несколькими, которые сатана изобрел на лету.
Когда все зеркала запотевают и мы полностью измотаны, мы, спотыкаясь, выходим на холодный воздух.
— Что ж, — криво вздыхаю я. — На этой неделе мне не нужно будет ходить на йогу.
Колби смеется и вытирается полотенцем.
— Ты мне нравишься, Элли. Серьезно. И не только потому, что ты мне за это платишь.
Мое сердце останавливается. Я думаю. Выражение его лица сейчас такое милое, но это не то, чего я хочу. Я не могу «встречаться» с двадцатилетним парнем. У меня не может быть с ним никаких настоящих отношений… даже соглашения «друзья с привилегиями». Я смотрю на него, и он сразу же видит это по моему лицу и отступает.
— Я не имел в виду… Я имел в виду… — Сейчас он заикается, и это первый раз, когда я вижу его каким-либо иным образом, кроме хладнокровия и собранности. В кои-то веки он выглядит на двадцать два (или двадцать три!) года, каковым он на самом деле и является.
— Все в порядке, — говорю я, перебивая его. — Я не знаю, к чему ты клонил, но все в порядке. Я просто еще не готова к отношениям. Ты удивительный и обалденный, и все же ты мне тоже нравишься.
— Это то, что я хотел сказать, — говорит он, и я не могу понять по его лицу, правда это или нет. — Я только хотел сказать, что ты мне нравишься. Что ты потрясающая, и я считаю тебя своим другом.
Я улыбаюсь, тепло разливается по мне.
— Я тоже считаю тебя своим другом. Это одна из идей, которая пришла в голову Саре и которая на самом деле была хорошей.
— Значит, я был идеей Сары? — спрашивает Колби с ухмылкой, натягивая одежду.
Я киваю.
— А чьей еще?
Он смеется. — Хорошая мысль. Эта твоя подруга — нечто особенное.
— Это так, — соглашаюсь я. — Она втягивает меня во всевозможные неприятности. Но эта конкретная проблема… что ж, мне это нравится. Но мне нравится, как все обстоит сейчас. Я не хочу, чтобы это менялось.
Это значит, что я не собираюсь встречаться с парнем двадцати с небольшим лет. Даже если он чертовски сексуален и научил меня, как поставить мужчину на колени ровно за пять минут.
Он улыбается мне.
— Сообщение получено, Элли Кэт. Но мы можем быть друзьями. И ты все еще мой клиент, верно?
Я киваю.
— Конечно.
Потому что я слишком сильно хочу облизать твое тело, чтобы отказаться от этого, добавляю я про себя.
— Хорошо, — говорит он. — А теперь я собираюсь уходить. Хочешь, я принесу тебе кофе или еще что-нибудь, прежде чем уйду?
Я качаю головой.
— Нет, я встаю.
Он наклоняется и целует меня в лоб.
— Прошлая ночь была веселой. Позвони и назначь встречу на следующие выходные, хорошо? — Я снова киваю.
А потом он ушел.
И я одна в своей комнате.
Я накидываю халат и спускаюсь на кухню, чтобы сварить кофе. Я оцениваю ущерб. Пол посыпан солью, моя одежда валяется посреди комнаты, а с барной стойки для завтрака все скидано.
Я улыбаюсь при воспоминании о прошлой ночи.
Что ж, никто не может сказать, что я не смелая и не веселая.
Я вздыхаю и начинаю убирать следы побоища.
***
— Ты сделала что?? — Сара поражена и практически лишилась дара речи, что я чувствую себя обязанной отметить в своем календаре. — Вы провели с ним ночь в твоем доме?
Я киваю.
— Ага. И он был Колби, а не Шейд. Я явно размыла какую-то невидимую границу. Но я все уладила с ним. Это была временная оплошность. Теперь все вернется на круги своя.