Время тянется бесконечно для Сары. Дрожь не проходит, мысли застыли где–то глубоко, ужас не пускает их на поверхность ее сознания. Ветер свободно гуляет в ней – проникает в грудную клетку, мощными потоками входит сквозь ее ребра, закручивается в тугие спирали, со звенящей вибрацией разрушая ее, разбивая на все меньшие осколки, тонкими струйками просачиваясь наружу сквозь ее полусомкнутые веки, ноздри, приоткрытый рот.
Багряные лучи закатного солнца окрашивают камни серых холодных стен замка пурпурными тонами, но и они постепенно бледнеют, погружаясь в сумерки. Силуэт Короля Гоблинов едва различим в оконном проеме – он сидит на широком подоконнике, в его руке тонко звеня и искрясь кружатся кристальные сферы. Голые ветки верхушек деревьев бьются о стену рядом с окном, ветер гнет и ломает их, но Джарет как будто неподвластен ветру – и его одежда, и пряди длинных светлых волос – остаются неподвижными. Как неподвижно и непроницаемо и его лицо. Он берет один за другим два кристалла и отпускает их в воздух, слегка подув. Как тонкие мыльные пузыри, сферы легко поднимаются вверх, медленно и в собственном направлении, недосягаемые для мощных порывов ветра. Джарет провожает их долгим взглядом.
Опустошенная и разбитая, Сара отворачивает голову в бок, прижимаясь виском к твердой стене, из последних сил ища укрытие, опору. Сквозь прикрытые веки она улавлиет какое–то движение в воздухе прямо перед собой, широко открывает глаза – и видит два магических кристалла, приближающиеся к ней. Первый пролетает мимо сары, устремляясь высоко вверх, прямо в тяжелые черные тучи. Второй замедляется на уровне лица девушки.
Она очень слаба, на гране обморока, на грани безумия, ей приходится щурить глаза, чтобы вгляд оставался сфокусированным на кристалле. Она видит сменяющие друг друга картины внутри него – вся ее жизнь проходит перед ее глазами.
Последний момент – стены Лабиринта, спускающиеся в море, и черный всадник, поднимающий на коня тонкую женскую фигурку, усаживая ее перед собой. Он...
Ее глаза расширяются, вдох. Ветер уходит, выдох. Мыльный шар лопается, последние потоки ветра уносят с собой его брызги. Вдох. Первый кристалл достигает сконцентрированной мглы и первая молния ударяет в высокую башню, раскаты грома оглушают все живое на многие мили вокруг. Выдох. Первые тяжелые капли дождя падают с неба...
Лабиринт замер. Гоблины и троли, гномы и орки, маленькие феи и гигантские драконы – все взгляды устремлены наверх, над стенами Лабиринта шурша проносится эхо единого вздоха сотен тысяч созданий – они прислушиваются, они ждут. Дождь набирает силу, переходит в мощный ливень.
Снова молния, сопровождаемая оглушающим громом. Электричество наполняет Сару, она сама жадно пьет его, ненасытно и нетерпеливо ожидая каждый новый всполох света в темном небе.
Она смеется – громко, неистово, ликующе, заглушая раскаты грома, ее хохот разносится над Лабиринтом. Она рывком выдергивает из стены вкрученные цепи, фиксирующие ее руки, она подставляет руки молниям, ловит их в свои открытые ладони.
– Королева... – многократное эхо проносится по Лабиринту...– Королева... – вторит ему море, – Долгой жизни Королеве – с трепетом произносят одновременно тысячи голосов, – Вечной жизни Королеве...
...В честь новоявленной Королевы в Замке за Городом Гоблинов – бал. Огромный зал с высокими сводами украшен хрустальными люстрами и живыми цветами, столы ломятся от угощений, лакеи разносят напитки. Звучит прекрасная, чарующая музыка. Мужчины и женщины грациозно танцуют, болтают, смеются. Лица танцоров скрыты за причудливыми маски – страшными или нелепыми, сказочными или откровенно отвратительными. Они напоминают гоблинов, но создается ощущение, как будто за уродливыми масками скрываются невероятно красивые лица...
Объявляют Короля и Королеву – толпа почтительно расступается, образуя широкий открытый проход к помосту, на котором возвышаются два трона. Король Гоблинов гордо ведет свою Королеву к тронам, на его лице легкая улыбка, его взгляд выхватывает кого–то из толпы и улыбка становится шире. Дамы грациозно приседают, кавалеры склоняются в поклоне.
Сара вся сияет, белое с серебристым платье переливается в свете свечей и нежно колышется в такт ее легким шагам. Она такая, какой ей и предначертано было быть, какой она была на том балу, четыре года назад. Ее подбородок гордо вздернут, она с высокомерным триумфом оглядывает толпу – когда они кланяются ей, на лице девушки почти неуловимым дуновением появляется что–то жесткое, властное. Ее руки до локтей закрыты плотными белыми перчатками – теперь это непременный атрибут любого ее наряда.