Не могу сказать, что мне хотелось чего-то особенно вкусненького – мне хотелось всего. Яичница с беконом, сэндвич с тунцом и ломтиками томатов, пицца с дополнительным сыром, сэндвич с фрикадельками и шоколадный молочный коктейль. Это был только завтрак. Я приходила на фуд-корт в молле и совершала кругосветное путешествие по еде за один день. И еще раз – на следующий день.
Лично мне кажется, что вся эта история с желаниями беременных – чушь. Я думаю, что женщины всегда хотят какой-нибудь особенной еды, неважно, в залете или не в залете. И беременность дает им возможность ублажить себя, а не ограничивать. Наконец-то. Понятно, что это не самый здоровый способ прожить девять месяцев, но для меня еда была как луч света в темном царстве повседневного кошмара. Луч света, освещающий шоколадки.
Я знаю, что есть за двоих бессмысленно, но я все равно ела. За пятерых. Тем, что я съела за время беременности, можно, наверное, кормить целую деревню в течение года.
Вы думаете, что со всей этой моей рвотой я не прибавила больше скромных десяти килограмм? Увы, не тот случай: я накинула целых двадцать пять. Однажды, когда на седьмом месяце я поехала по магазинам за детской одеждой, кореянка из прачечной сцепилась со мной по поводу моего срока. «Да ты не продержишься еще два месяца! – сообщила она мне, размахивая пальцем перед моим носом. – Ты лопнешь прямо сейчас». Продавщица в отделе детских вещей имела наглость спросить, не вынашиваю ли я слона (я и сама не была полностью уверена, что нет).
Когда Лили родилась, я наивно рассчитывала, что мой живот тут же схлопнется до прежних размеров и я смогу надеть мои любимые джинсы в полуобтяжку на выход из больницы. Три килограмма ее веса плюс все это дерьмо, которое из меня вылилось – килограмм двенадцать я по-любому должна бы сбросить, правильно? Остальные тринадцать быстро рассосутся, и я вернусь к своим дородовым размерам. Ха-ха-ха.
К несчастью, родовой вес – он такой же, как и любой другой, и сбрасывать его офигительно трудно.
Если только вы не чудо природы и ваш вес не испаряется волшебным образом, в какой-то момент после родов вы случайно увидите собственное отражение в зеркале – и не узнаете себя.
Я насмотрелась на всяких звезд, которые утверждали, что сразу после родов их лишний вес растаял как снег. Их животы снова стали плоскими, а бедра крепкими и упругими. Единственным свидетельством рождения ребенка осталась их порногрудь, выпирающая из вечерних платьев на красной ковровой дорожке. Хуже того, они утверждают, что так много занимаются спортом, что забывают пожрать и потрахаться! Они похудели и выглядят лучше, чем когда-либо прежде.
Чушь собачья.
Прежде всего с новорожденным не до спортивных занятий. Может быть, только наклоны к колыбельке, когда слышен громкий плач, но не с такой интенсивностью, чтобы пробило на пот. Вне зависимости от того, какого размера у вас дом, вряд ли у вас будет возможность заниматься аэробикой при наличии новорожденного. Даже в Голливуде.
А как можно забыть поесть? Нет, вообще забыть? Единственный период в моей жизни, когда у меня не всегда получалось принимать пищу три раза в день (с перекусами в промежутках), относится к работе в отдельном офисе с рабочим днем больше десяти часов. Но дети-то едят регулярно. Они все время канючат что-нибудь пожевать: печеньку или конфетку. И их тарелки должны быть идеально вылизаны после еды. Еда просто окружает вас со всех сторон – каким образом про нее можно забыть?! У похудения простая арифметика: надо потреблять меньше калорий, чем тратишь. И поэтому вы либо целый день жуете морковку в перерывах между спортивными занятиями, либо становитесь дойной коровой и вообще не едите при этом. Точка.
Если только вы не чудо природы и ваш вес не испаряется волшебным образом, в какой-то момент после родов вы случайно увидите собственное отражение в зеркале и не узнаете себя. Помню, что я разглядывала себя около часа со смешанными чувствами отвращения, разочарования и страха. Затем я взглянула на себя сбоку и вскрикнула. С животом все ясно – он смотрится как сдутая шина, но, в конце концов, в нем был ребенок. Но зад? Этому не могло быть никаких оправданий.
Приходить в себя после девятимесячного обжорства оказалось делом нелегким. Я стала сварливой, нетерпеливой и постоянно находилась в расстроенных чувствах. Особенно я скучала по утреннему сэндвичу на семьсот калорий, к которому так привыкла. Уверена, что угловая кондитерская тоже скучала по мне. Но я убивалась в спортзале, убеждала себя в том, что мне очень нравятся нут и жареная цветная капуста, и, в конце концов, влезла в свои джинсы в обтяжку.