На мгновение всё осветила яркая вспышка, а за ней раздался раскат грома: весь мир испуганно задрожал, и с неба хлынул поток истеричных слёз. Ксавье не стал прятаться в укрытие. Ему не было холодно. Даже без куртки и под острыми иглами дождя. Когда в душе извергался вулкан, холод был нипочём.
— Ты сказала, что завещаешь расследование мне, Уэнсдей… — прошептал он сам себе, — и я это принимаю.
Хотелось отыскать всех причастных к смерти Бьянки, Юджина, Кента и к страданиям двух дорогих ему девушек. Конечно, сестру Ксавье знал плохо, и всё же это была его сестра. Единственная.
А если какое-то несчастье настигло и Вещь, или смерть всё-таки коснётся Уэнсдей — он был готов хоть самолично устроить суд над убийцами. За этих двух уникальных созданий и стать палачом не страшно.
— Парень, не стой под дождём, — сказал шериф.
— Я думаю.
— Подумаешь в автомобиле, — ему не позволили возразить: отец Тайлера схватил его за плечи и упрямо поволок в сторону полицейской машины.
Пришлось послушно сесть. Возможно, мокнуть под ливнем было и вправду опрометчиво — можно было запросто и заболеть. А эту роскошь Ксавье не мог позволить при нынешних условиях.
— Врачи сказали, что пока неизвестно, выживет ли она, — признался шериф и тоже присел в автомобиль. — Сейчас Уэнсдей в коме.
— А моей сестре выкололи глаза. Подробностей я не знаю, — больше Ксавье ничего не сказал: каждое слово царапало горло.
Донован, должно быть, понял его состояние и лишь что-то проговорил в рацию, но пока слова долетели до ушей, их смысл размылся, как когда-то следы хайда, найденные Уэнсдей, смыл с тропы дождь.
— Давайте проверим, что там у Энид и Тайлера, — едва выдавил из себя Ксавье.
Шериф отвечать не стал, — за что сердце отбило благодарный удар, — и завёл автомобиль, снова что-то рассказывая по рации. Возможно, вызывал полицейских на замену в дом Гейтсов. Но это не волновало Ксавье.
До парка они доехали быстро — или просто так казалось. От лабиринта мыслей, где он заплутал, доверять своим ощущениям было нельзя.
Ксавье вышел из машины и медленно осмотрелся, приметив один напрягающий момент: стояла тишина, как на кладбище. И лишь дождь и едва слышные не то стоны, не то всхлипы нарушали её. И под светом фонарей в совсем разных частях парка мелькали следы крови, где их не размыл дождь. Но тех, кто их оставил, не удавалось отыскать.
Он стал идти на звук, и тот становился всё отчётливее.
И вскоре взгляд упал на маленькую перепачканную фигурку, сжавшуюся клубком под ветвями огромной ёлки. Энид прижалась обнажённым телом к стволу дерева, и от каждого всхлипа на её теле появлялось всё больше и больше крови, что перемешивалась с мокрой грязью.
— Я его упустила… он убежал… — призналась сквозь слёзы она, как раз когда взгляд Ксавье упал на её левую ногу: она оказалась вывернута вбок у стопы, а лоскуты кожи висели, как рваные старые обои, открывая обзор на окровавленные большеберцовую и малоберцовую кости, опасно торчащие наружу.
— Ты не виновата, — это единственное, что смог сказать Ксавье. Шериф же и вовсе продолжил хранить молчание; но подошёл к девочке и скрыл её наготу своей курткой. — Одну минуту… — всё же добавил через силу он и отошёл, набирая номер отца.
Только тот ответил, с губ сорвалось:
— Я согласен на всё, только помоги отыскать и наказать всех виновных.
— Хорошо, — и отец сбросил вызов.
Большего Ксавье и не просил.
========== Глава 21: Раскаяние ==========
Медленными и неуверенными шагами, утопая подошвами в размокшей грязи и начиная всё же ощущать всепроникающий холод от прилипшей к телу мокрой одежды и новых струй дождя, обжигающих лицо, Ксавье вернулся к Энид. Подруга укрылась курткой, но даже нормально надеть её не могла — лишь царапала когтями дерево и билась от боли уже распухшим лбом о ствол. Ей едва удалось прикрыть грязные и окровавленные грудь и бёдра.
Рядом шериф торопливо вызывал скорую.
Ксавье хотелось расспросить Энид о схватке, ему требовалась вся информация и подробности… но совесть и эмпатия ему не позволили. Под ветвями старой ёлки сидела раненая и замёрзшая девочка, чью левую ногу изуродовал страшный перелом, и для неё было бы пыткой отвечать на какие-то расспросы. Возможно, будь у него эмоциональный диапазон поменьше, даже не как у Уэнсдей, он бы смог поговорить с Энид. Но ему казалось, что если хоть один вопрос сорвётся с его губ, он навеки заклеймит себя как жестокий и бездушный человек.
— Скоро приедет помощь, — единственное, что удалось ей сказать.
Через слёзы Энид выдавила улыбку и снова приложилась лбом о дерево. Ксавье не представлял, насколько велика боль от перелома в её ноге.
— Тайлер… он убежал в сторону леса. Он сильно ранен… — сквозь всхлипы выдавила вдруг она и зажмурилась.
— Мистер Галпин! — тотчас крикнул Ксавье. — Энид говорит, он серьёзно ранен и убежал в лес, — шериф, чьё лицо под дождём было почти не разглядеть, ему холодно кивнул и что-то проговорил в рацию.
А в мыслях пронеслось, что Тайлер мог направляться в Невермор. Его, вероятно, сильно потрепало, но раз он смог одолеть Энид и убежать, силы в его зверином воплощении осталось премного. Хотя скользнуло предположение, что если он вернётся в человеческую форму, то, может, умрёт на месте. Но без перевоплощения он мог быть и дальше очень опасен. Смертельно опасен.
Ксавье тотчас набрал номер Аякса. К счастью, на звонок ответили сразу же — и по ту сторону заговорил голос друга, не кого-то ещё.
— Что у тебя? Ты как?
— Так себе, — нервно хмыкнул Ксавье. — А к вам, возможно, мчится Тайлер. Он ранен, но опасен.
— Мчится к нам?! — закричал не испуганно, а как-то гневно Аякс. — Что с Энид?!
— Не совсем в порядке… открытый перелом ноги. Но она жива.
Аякс выругался и хотел продолжить поток ругательств, но совладал с чувствами.
— Скажи ей, что я прибегу к ней при первой же возможности. Прибежал бы сейчас, но…
— Это явно будет лишним, — закончил за него Ксавье.
— Ага… И передай ей, что я её люблю. Вот!
— Договорились, — сорвалось рассеянное с губ. — Берегите себя там, — довершил Ксавье, прежде чем сбросить вызов.
Следом он набрал отца, меряя размокшие и неухоженные газоны хлюпающими шагами.
— В школу, возможно, мчится Тайлер в форме хайда. Советую подготовиться, — произнёс Ксавье максимально невозмутимым тоном, сразу как родитель взял трубку.
— Буду надеяться, что не добежит. И без него проблем предостаточно.
— Какие ещё проблемы?
— Например, потеря твоей сестрой глаз, — Ксавье поморщился. — И то, что у большинства студентов паника. Их только сирены сдерживают.
— Ты разрешил песни сирен?..
— Ничего я не разрешал. Я просто делаю вид, что слепой и дурной.
Ксавье покачал головой и чуть не подавился дождевой водой, что нагло устремилась прямо в рот. Ему всю жизнь хотелось перестать удивляться поведению и решениям отца, но как бы он ни старался — всё безуспешно. Хотя, конечно, он знал этого человека куда лучше, чем рассказывал другим. И совсем не боялся его, хотя и предпочитал держаться на безопасном расстоянии — незачем себя подвергать лишнему риску. Но вовсе не испытывал ужаса, чтоб бледнеть и впадать в ступор при виде отца.
Сам себя Ксавье считал хорошим парнем. И всё же он умел притворяться и хранить семейные тайны. Именно поэтому Уэнсдей и находила его подозрительным. Но его пугала мысль, что если она увидит его истинные отношения с семьёй, то отвернётся от него. Легче притворяться нарочито влюблённым недальновидным идиотом и раздражать её этим, нежели мельтешить своими взаимоотношениями с отцом и создавать максимально подозрительный образ. Когда Ксавье не имел никакого отношения к убийствам.
— Я не знаю, ненавидеть ли мне тебя или обожать, — наконец сказал он отцу.
— Оставь эти мелочные чувства на кого-то другого. А я рассчитываю на обычное продуктивное сотрудничество, — донеслось грозное из динамика.