Эта глава — одна из самых маленьких в этом фанфике. Это сделано специально, чтоб вы могли отдохнуть от происходящего)
*ну и да, я предупреждала, что график выхода глав собьётся, так что да, это вторая глава за пару часов, надеюсь, вы рады)
Проснувшись, он обнаружил, что спал, положив голову на раскрытую книгу. Как гласили воспоминания, его сморило во время изучения очередного рукописного фолианта с информацией о всех известных сверхъестественных созданиях. Почти в каждой книге он находил упоминания кицунэ. Но везде про них была написана совсем разная информация. Где-то всё сводилось исключительно к японским демонам — ёкаям, — которых, как было заведомо известно, не существовало. По крайней мере, ни одного подтверждения не было. Существовали духи, не демоны. В других книгах в качестве кицунэ представляли обычных оборотней. Но ничего толкового про их экстрасенсорные способности.
В каждом тексте, где их представляли за ёкаев — они обладали всевозможными умениями. Одни книги заверяли, что кицунэ мастера создавать иллюзии, неотличимые от правды; другие, что они способны испускать пламя; следующие ведали об умении появляться во снах людей. Самое близкое к тому, что рассказал отец — последнее. Раз они могли явиться в сновидении, значит, и наслать ложное видение — тоже.
Не забыл он проверить и дневник, где таилась информация о хайдах. Его уже давно вернули обратно в сейф за картиной, а Вещь как-то раз проболтался о пароле. Но о кицунэ, как оказалось, — ни слова.
Ксавье присел и закашлялся от царапающей горло боли. Перед тем, как начать штудировать книги, он нашёл предусмотрительно оставленные отцом в углу сухие и чистые вещи, даже полотенца. Но он до этого очень долго пробыл мокрым на холоде. То, что он простудился — ожидаемый результат.
Он помассировал шею и после опустил взгляд на раскрытую книгу. Он остановился на странице, где рассказывалось о том, что демонические лисы чаще принимали облик девушек. Если точнее — обольстительных красавиц. Ксавье не имел в кругу подозреваемых тех, кто подходил бы под это описание.
Ещё раз кинув на листы быстрый взгляд, он захлопнул фолиант. Раз уж он заснул на нём — значит, никакой важной информации там не было. К сожалению. Хотелось бы найти какое-то единственное слово или предложение: нечто, за что он мог бы зацепиться и наконец распутать клубок всей той чертовщины, что произошла за начало семестра.
Ксавье встал и оглянулся в поисках чего-то, чем бы он мог перекусить или что мог бы попить. Но если одежды отец предоставил достаточно, то тот жалкий стакан воды и тот постный бутерброд исчезли ещё в первые минуты его заточения якобы во благо. А ничего нового, пока он спал, не появилось.
Вполне возможно, отец на самом деле хотел убить его мучительным истощением от нехватки воды и пищи. А всё, что он рассказал — обыкновенная ложь. Но эта ложь казалась уж очень складной и ужасной. Поэтому Ксавье в неё верил.
Однако желания утолить первостепенные человеческие нужды его вера словам родителя не унимала. На всякий случай Ксавье прошёлся по всем закоулкам помещения и даже поднялся по лестнице наверх, но ничего не обнаружил. Даже жалкой хлебной крошки или капли конденсата.
Спустившись обратно, он взял один из дневников, что стояли на полках. Он, конечно, прочитал уже почти все, но оставались неизученные или забытые. Давно не получалось попасть в библиотеку элитного студенческого общества.
Пролистывая дневник за дневником, он ничего интересного так и не обнаружил. Только в одном взгляд споткнулся об упоминание, что у тайного помещения где-то прятался двойник. Почти такая же библиотека или ещё что-то. Ксавье это заинтересовало, но больше никаких слов в том дневнике о двойнике зала «Белладонны» не было.
А в следующем дневнике он нашёл ещё одно упоминание этого. Только автор клялся, что считает это за обычную школьную легенду. Ведь все попытки найти это таинственное помещение обернулись полным провалом. И всё же Ксавье запомнил эту информацию. На всякий случай.
Он достал телефон — тот ещё держал заряд и сообщал, что время перевалило за три часа дня. А никто так и не приходил. Это вынужденное заточение начинало серьёзно воздействовать на нервы… ненадолго Ксавье смог отстраниться от мира и просто читать, но воспоминания и страхи обо всём возвращались. Пережитое до и в ночь кровавого полнолуния стало его душить, наводить почти панику. А он даже не знал, как оно закончилось.
Не имел ни малейшего понятия, что ещё успело произойти до восхода солнца. Возможно, отец оставил его столь долго гнить в одиночестве не по своей прихоти, а потому что был ранен или мёртв. И тогда Ксавье не знал, как ему выбраться из библиотеки. Только вариант, что никак, выглядел самым логичным.
Отложив всё, он стал навёрстывать круги по помещению, всё больше утопая в омуте мыслей и страхов. А ещё злополучный кашель не давал ни минуты покоя.
Колени подрагивали от одной только мысли, что пока он спал, произошло нечто ужасное. Он стал бояться за всех, от бедной Сольейт, Энид, Аякса, пропавшего Вещи и вплоть до отца, каким бы тот жестоким ни являлся. Но особенно страшно — за Уэнсдей. Даже если его чувства к ней являлись напускными, созданными песней сирены, волнения за неё — точно настоящие. Никакая сирена не могла подделать столь натуральное чувство страха внутри, прожигающее и протыкающее сердце раскалённым мечом. Всё ещё было непонятно, почто {?}[устарелое слово, означает «зачем»] сдались виновным в этих кошмарах помимо всего прочего её кулон и — Ксавье вновь скривился на этой мысли, — матка. И было непонятно, постараются ли они вновь заполучить этот орган. Или, может, найдут другую жертву?
Он, глубоко вздохнув, помассировал виски. Столько вопросов крутилось в голове — а ответов никаких. Единственное, на что он получил ответ — какие ужасы пережила Уэнсдей и что Вещь похитили; а также, кто оставил его сестру без глаз и зачем этот человек стал директором. Но лучше бы этого Ксавье не знал. Хотя бы не видел Уэнсдей от лица Тайлера; и не сомневался бы в подлинности чувств к ней. А ныне путы вездесущей лжи только сильнее сдавили его шею, усиленные мерзкими воспоминаниями безумного хайда.
И почему жизнь не могла быть чуточку проще?..
Обессилев от переизбытка мыслей, Ксавье присел на лестницу и досчитал мысленно до десяти. Это немного помогло. Хотя лучше всего помогли бы кисть и какой-либо холст. Творчество его действительно поддерживало. И отец прав — оно роднило его с Уэнсдей Аддамс. Или ему внушили это…
Эффект от счёта до десяти испарился, и Ксавье взвыл. Душевная боль и непонимание, что правда, а что нет, разрушали его душу.
Его терзания прервал звук сверху. Его одиночество наконец закончилось…
Он вскочил — и остолбенел, когда увидел выше по лестнице не отца, а встревоженного Аякса в компании Йоко и Давины. К счастью, хотя бы друг не стал томить его неведением:
— Слушай, там на твоего отца напали. Он выжил и нашёл нас. Но, короче… тебя ищут. А на Уэнсдей пять раз за последние часы пытались напасть, — нервно рассказывал Аякс.
Ксавье захотел просто упасть в обморок.
Комментарий к Глава 25: Заточение
Ну и как же без интриги в конце главы?)
А, и да, я хочу попросить… если вам понравилось, то выразите благодарность и моей бете. Серьёзно, я ей и так покоя не даю, потому что строчу с нечеловеческой скоростью главы, но сегодня я её точно достала)
========== Глава 26: Не дышать ==========
— И твой отец хочет, чтоб ты вообще отсюда не выходил. Он думает, на тебя могут напасть в любой момент, — за Аякса рассказала Йоко, снимая с глаз очки.
Ксавье просто покачал головой. Нет, он не мог надолго оставаться в этом плену. Это предвещало только более мучительную гибель, чем от яда белладонны, но никак не спасение. И какой смысл трусливо прятаться неопределённый срок в библиотеке, — где отсутствовали элементарные предметы первой необходимости и даже туалетная комната, — когда на Уэнсдей успели совершить уже пять покушений, и остальные, возможно, тоже находились в опасности? Враги могли нацелиться на кого угодно. И Ксавье не собирался отсиживаться в заточении. Только в случае, если бы вместе с ним заперли всех друзей, и он был бы уверен в их безопасности.