— Ты в порядке?.. — тут же осведомился он.
— Не совсем, — призналась Уэнсдей, оглядываясь. Но больше нигде призрака найти не могла. — Давай куда-то уйдём, где потише. И больше воздуха.
— Да-да, конечно, — кажется, она изрядно напугала парня.
Они быстро дошли до ныне безлюдного пятиугольного двора, где даже почти отсутствовало освещение. Там Уэнсдей позволила себе просто сесть на траву и вперить незрячий взгляд в темноту. Хотелось, чтоб Сольейт оказалась лишь миражом, а не призраком, котому не терпелось что-то ей поведать. Уэнсдей приняла бы помощь любого мертвеца, но только не этой девочки, которая отдала за неё свою жизнь.
— Что случилось, Уэнсдей? — Ксавье присел рядом с ней, но на небольшой дистанции.
— Я увидела твою сестру. И я не знаю, что это было. Иллюзия, мистической природы иллюзия или призрак, — она не увидела причин лгать Ксавье.
— Я понял, — отозвался он минуту спустя. — Посидим тут.
Уэнсдей не ответила, продолжая созерцать пустоту. Но чёрное сердечко в груди бесстыдно возмущалось и пыталось взять бразды правления на себя. Чтоб успокоить его истерику, она вдохнула побольше воздуха в грудь и продолжила разговор. С того слова, которое, казалось, сказать невозможно.
— Прости, — выдавила из себя она и вновь смолкла.
— За что?.. — его голос прозвучал странно. Тихо и как-то сокровенно.
— За Сольейт.
— Это был её выбор. А что там о прошлом сожалеть? Уже ничего не изменить, — он подсел ближе к ней, а свет тусклых фонарей за спиной озарил его печальное лицо. — Зато я рад, что сейчас ты со мной, — и его рука коснулась её.
Мир стремительно завертелся, а мышцы содрогнулись от неприятной боли.
***
— Останови это, Уэнсдей! Пожалуйста!
Она очнулась, ощущая, как холодные руки трясут её за плечи. Открыв глаза, Уэнсдей едва сдержалась, чтоб не отшатнуться — перед ней стояла испуганная Сольейт, чей белый бинт на глазах пропитался кровью.
Видение. Замечательно.
Сделав едва заметный вдох, она собралась с мыслями и спросила:
— Что мне остановить?
— Это! — девочка вдруг исчезла, а Уэнсдей куда-то больно упала.
Вокруг всё пропахло железным ароматом крови и, что странно, порохом. Попробовав пошевелиться, она открыла глаза, но увидела лишь яркое синее свечение, укрывшее собой всё. Тело же лежало на чём-то холодном и твёрдом, кажется, на плитке. Но рассмотреть местность не удалось — мир под синим светом, кажется, также застелил туман.
Плохо.
Она не спеша поднялась, пытаясь разглядеть хоть что-то, но не получалось.
Пока она не увидела в синем свете алые пятна. Несомненно — кровь. Она за ней почти побежала, желая узнать как можно больше информации.
Но оступилась, когда её нога заскользила в лужице крови, а в синей дымке удалось распознать очертания Ксавье. Все его тело под рваной одеждой оказалось исполосовано царапинами, но, кажется, неглубокими. Но вот с его опухших глаз катились слёзы, а плечи дрожали.
И лишь приглядевшись, Уэнсдей заметила, что в руке он держит нож. Его лезвием он скользил по животу, безжалостно разрывая свою плоть. Но не глубоко. Он явно пытался проткнуть себя до органов, но ему мешал инстинкт самосохранения.
— Что тут произошло? — спросила она, и голос прозвучал хрипло.
Он вдруг поднял на неё взгляд и выронил нож. Слёзы хлынули из глаз с новой силой, и он обессиленно упал лицом вниз.
— Беги, Уэнсдей. Беги так далеко, как можешь. Беги от меня. Это всё из-за меня! — он вдруг вскочил, блеснув обезумевшим взором, и до боли схватил её за плечи. — Я опасен для тебя! — и он кивнул в туман.
Приглядевшись, Уэнсдей заметила, как туман стал расходиться, открывая обзор на знакомую картину. Где её тело лежит с обнажённым черепом, омываемым ливнем. Единственное отличие — мир вокруг не красный, а синий.
— Это сделаю я! Либо беги, либо убей меня. Пока не поздно! — и после парень упал.
Едва её взгляд на него упал, она поняла, что он мёртв.
— Останови это, Уэнсдей. Ксавье не виноват. Это не он. Его используют. Останови это, это возможно, — Сольейт появилась над мёртвым телом. — И береги Вещь. Они оба — твои союзники. Но если не попадут в плохие руки.
***
Уэнсдей присела, тяжело дыша. А глаза болели — проведя по ним рукой, Уэнсдей поняла, что плачет. На пальце засияло несколько ярких, но полных настоящего страха слезинок.
— Что ты увидела? — встревоженный Ксавье присел перед ней.
Она не смогла ответить. Вместо этого — вдруг уткнулась лбом ему в грудь, а ногтями попыталась проткнуть ему плечи и тяжело задышала.
Ей ещё никогда не было так страшно от своих видений.
Комментарий к Глава 44: Вороний бал
Я долго раздумывала, какой бы твист всё-таки сделать в конце этой главы, а то уж больно всё у персонажей было хорошо, но остановилась на этом. Игра на выживание для персонажей началась)
========== Глава 45: Прошлое и будущее ==========
Комментарий к Глава 45: Прошлое и будущее
Так-с, вот и новая часть. И я так смотрю, что я должна уложиться в 49-50 глав и плюс к ним эпилог. В общем, уже почти-почти конец)
Думаю, на следующей неделе я смогу уже закончить фанфик, но, возможно, эпилог выйдет как-нибудь уже потом, поскольку я пока представляю его очень большим.
Вещь не знал, куда себя деть: Энид с Аяксом танцевали без всякого энтузиазма, частенько косясь на Йоко, что стояла в отдалении и печально оглядывалась на всеобщее веселье вокруг. А длинноволосый потомок где-то бесследно скрылся с Уэнсдей, хотя мгновение тому ему удалось вытащить её на танцпол. Если бы Кристофер мог улыбнуться, как умел, будучи человеком или принимая ненавистную, слишком болезненную форму Идеального Брата, то он бы уже щеголял пред народом, демонстрируя все зубы. Его умиляла связь Ксавье и его хмурой, но замечательной нынешней хозяйки. Глупые подростки всё отрицали, но Вещь всё понимал. Он до сих пор иногда, смутно, но всё же вспоминал о тех далёких днях, проведённых с Гуди Аддамс.
И продолжал жалеть, что у них так ничего и не вышло. Девчонку слишком увлекли её заботы, проблемы и несчастья, так что она не пожелала примкнуть к семейству Торпов. Да и их социальный статус в те далёкие года мешал. Он — известный полководец, к лику святых почти причисленный, а она — «ведьма, колдунья, Сатаны любовница», гонимая пилигримами из маленького городка новых земель, которая при этом наотрез отказывалась принимать его помощь. Несмотря на все несчастья, та светлокосая чертовка, годами на десять лет его моложе, была преисполнена гордости, и целью её жизни была только месть Крэкстоуну.
А потом, исполнив это, она и умерла. Совсем ещё молодой девчонкой. Умерла в одиночестве, рожая неизвестно от кого младенца. Возможно, девчонка и правда была любовницей Сатаны и её ребёнок оказался порождением зла. Это бы объяснило все особенности семейки Аддамс, пошедшей от Гуди.
Кристофер смутно помнил те времена, но вовек запомнил, как после отсутствия длиною больше года приехал навестить девушку, по которой так болело его сердце, доставляя ему немыслимые страдания. Но он не мог избавиться от привязанности к ней, словно он был каким-то отвергнутым хозяйкой псом. Эта собачья преданность Гуди и её потомкам — то, что осталось с ним навсегда, вместе с нестерпимой болью воспоминаний.
Её домом являлась маленькая покатая лачуга, где она пряталась от людей. Тогда он, воодушевлённый и счастливый предстоящей встречей со своей мучительницей, долго стоял и стучался в трухлявую дверь, но никто не отзывался. Тогда он отпер дверь, и от увиденного его жизнь сломалась. Гуди, вся в крови, лежала на полу, а у неё в ногах — грязный младенец с неотсохшей пуповиной. Ребёнок не плакал — он тихо умирал в ногах погибшей матери и в окружении десятков оккультных книг.