— Что нам теперь делать? — вдруг спросил Ксавье.
— Сделать так, чтоб никто не узнал, что ты убивал. Нормисам-полицейским будет всё равно, что ты не контролировал себя, — парень открыл рот, чтоб ответить, но она его перебила: — Даже не думай сдаться полиции, ты меня понял? — Уэнсдей прожгла его таким взглядом, что он дрогнул.
— Ты вроде говорила, что если я окажусь двуличной скотиной, как Тайлер…
— Ты не двуличная скотина, — заключила она.
— Ладно, — он покачал головой. — Я одного не понимаю… как моя мама могла делать такое с разумом? Порабощать его. Это не входит в обычные способности кицунэ. Она могла посылать ложные видения тому, кто из рода экстрасенсов, но лишён этого дара. А порабощать, ещё и экстрасенса…
— У меня есть одна догадка. Помнишь, Вещь недавно признался про свою историю с Гуди Аддамс?
— А это тут при чём? — спросил парень, массируя виски.
— Кто-то сжёг её дом с книгами. Но ведь этот кто-то мог книги и забрать. Это вполне могли быть и какие-то французы.
Ксавье поднял на неё изумлённый взгляд.
— И если это так, то мама помимо всего прочего могла про что-то связанное с Идеальным Братом знать ещё до свадьбы с отцом. Но они, вероятно, не знали, как его создать… и могли искать семью, которая знала и создала… — предположил Ксавье. — И так наткнуться на нас, Торпов.
— Но вот только их явно ожидало разочарование. Вещь и твой отец не знают, куда делась книга с ритуалом создания Идеального Брата.
— И возможно, что это и есть полная причина, чего моя мама всегда уезжала в Европу… — Ксавье схватился за голову, нервно кусая губы. — Она всю жизнь жила идеей создания этого существа. Которую, значит, не разделяла со своим братом, у которого были другие планы. Его интересовало другое существо… — закончил он чуть тише.
— И, раз всё началось недавно, значит, она всё-таки нашла книгу, где описан процесс создания Идеального Брата, — продолжала рассуждать Уэнсдей.
И не могла не отметить, что ей нравится строить теории вместе с Ксавье. И почему-то это заставляло её мозг работать особо быстро: идея наслаивалась на идею, предположение сменялось тремя другими… и ей это нравилось. Но на одной мысли удалось сосредоточиться. Она ей сильно не нравилась… но это могло спасти и её, и Ксавье.
— У твоей мамы извращённая любовь к тебе, но, насколько мне известно, она всё же тебя любит. И у меня есть предположение, как мы можем сделать так, чтоб она перестала мечтать о снятии с моего лица скальпа. Как нарушить ей весь план.
— Это какое?
— Надо спросить Вещь, а возможно ли, чтоб он прекратил оберегать Аддамсов.
— Хочешь, чтоб он стал верен Торпам?.. — догадался Ксавье, округлив глаза.
— Тогда твоя мать станет перед дилеммой, способна ли она ради Идеального Брата убить своего мужа или сына.
— Мне кажется, у неё такой дилеммы не возникнет. Но, может, можно, чтоб он отказался от Торпов? Насовсем. Чтоб никогда не смог служить нам вновь.
— Так нельзя. Вы мои кровные родственники, — вдруг застучали на окне пальцы.
— Как я могу освободить тебя от служения Аддамсам? — не удивляясь своевременному появлению почти бестелесого друга, Уэнсдей бросилась к окну.
У неё, кажется, ещё никогда не было столь взбудораженного настроя. Казалось, даже время стало нестись быстрее.
— Насколько я смог вспомнить, это просто. Но точно ли ты этого хочешь, Уэнсдей? — придаток особо печально перебирал пальцами.
— Если я так смогу нарушить планы Патрисии — да.
— Я думаю, это разрушит вашу с Ксавье экстрасенсорную связь. Вы больше не сможете посещать сны друг друга или делать что-то ещё.
— Это мне не надо. Это и так нечасто случалось.
— Но у вас так есть шанс развить эти способности. Но если ты откажешься от меня, Уэнсдей… это закончится, — наверное, если бы Вещь мог плакать, он бы плакал.
— Мне всё равно, — отчеканила холодно Уэнсдей.
— Но что, если без этой связи я под влиянием матери смогу тебя убить? — настороженно спросил сзади Ксавье.
— Не сможешь. Она обвинила во всём мой кулон. Думаю, это тебе помешает, — рассудила девушка.
В последний час думать над судьбоносными решениями оказалось чересчур просто. Даже отказаться от лучшего слуги и друга в мире — от Вещи.
— Но без этой связи, Уэнсдей, возможно, всё между вами закончится, — на этих словах она почти дрогнула, но смогла совладать с собой. Возможно, будет даже лучше, если её чёрное сердечко умрёт. Тогда, если всё пойдёт не по плану, она сможет и избавиться от Ксавье Торпа.
— Мне всё равно, — отчеканила холодно она. — Мне другое интересно… ты же продолжишь быть моим… другом? — спросила Уэнсдей у Вещи.
— Я всегда буду верен Аддамсам, Уэнсдей, — придаток поклонился.
— Значит, решено, — заключила она, не позволив Ксавье вмешаться. — Что мне надо сделать?
— Зуб за зуб, — неуверенно отозвался Вещь. — Я забирал зуб мудрости у Гуди.
— Я поняла, — она встала. — Я через пару минут вернусь, — и она скользнула в окно.
У неё в комнате найдутся приспособления, чтоб удалить себе зуб.
***
Уэнсдей вернулась с опухшей щекой, застывшей кровью на губах и с зубом в ладони. Челюсть горела от боли, но она её умело терпела. И почему-то от мысли, что Вещь перейдёт к Торпам, ей глубоко в душе было тяжелее.
— Что дальше? — поинтересовалась она у руки.
— Ты должна сказать, что ты отказываешься от меня. Что я теперь свободен от служения Аддамсам. А потом отдать мне зуб, — он долго колебался, но всё-таки рассказал.
— Я, Уэнсдей Аддамс, отказываюсь от Кристофера Торпа. Отныне он свободен от служения Аддамсам, — и она, не дрогнув, положила в его дрожащую ладонь свой окровавленный зуб.
В груди вмиг стало пусто. Что-то очень важное ушло оттуда.
========== Глава 48: В преддверии синего затмения ==========
Комментарий к Глава 48: В преддверии синего затмения
Так-с, это предпоследняя глава, в следующей вы наконец узнаете, чем это всё дело закончится))
На долгие месяцы всё стихло. Учебный год спокойно дошёл до конца. Не происходило ничего знаменательного. Успели даже пройти летние каникулы. Конечно, без проблем не обошлось, но Патрисия Торп никак не обозначала своего присутствия где-либо. После пропажи Оаны Мареш — ничего подозрительного. В Джерико и Неверморе настали спокойные времена. Чему было непонятно, радоваться или нет. Происходили всевозможные убийства, но все где-то далеко, и ни у каких не было ничего общего с почерком матери Ксавье.
Но Уэнсдей не расслаблялась, не без интереса ожидая событий синего солнечного затмения. До него оставалось совсем немного — всего три дня. И поэтому с каждой минутой её интерес к предстоящим событиям всё больше сменялся на нервозность. Предчувствие чего-то нехорошего нарастало, отзываясь в её пустой душе завываниями неприятного сухого ветра, как в выжженной солнцем пустыне. Но оставалось только ждать. За прошедшие месяцы Уэнсдей успела исследовать всё, но нигде не отыскала логово маньячки. Где бы это отродье ни пряталось, получалось у неё это мастерски.
И хотя намёков на победу не было, девочка предчувствовала, что обыграет маму Ксавье. Частично она ей уже подпортила планы, отказавшись от Вещи. И ей хотелось и во всём остальном обойти это во всех отношениях ужасное существо. И без Патрисии Уэнсдей ожидали в скором будущем совсем не приятные кошмары. Плод в утробе матери стремительно рос, и Уэнсдей предстояла неприятная участь стать старшей сестрой для ещё одного спиногрыза. Над которым родители к тому же запретили проводить смертельно опасные опыты.
Ещё одна проблема — хотя родители не знали, что она разрушила мистическую связь с Вещью, они это подсознательно ощущали. Это обстоятельство значительно портило их своеобразную семейную идиллию. Участились ссоры, и что-то в их поместье пошло по швам. Все летние каникулы Уэнсдей ощущала навязчивое желание сбежать из дома, подальше от семьи. Вещь, конечно, остался с ними и продолжил быть верным другом, но стал позволять себе больше вольностей и резких замечаний, а на любые упрёки в свой адрес заявлял, что сбежит к Ксавье.