— Какое бы ты имя себе ни взял, ты для меня останешься Вещью, — произнесла хрипло Уэнсдей, не опуская головы.
— Я оставлю себе это имя, Уэнсдей Аддамс, — сказал придаток на азбуке Морзе.
— Ты должен подойти к руке Анки, а дальше всё произойдёт само, — рассказала Патрисия Торп, улыбаясь.
Вещь спрыгнул с плеча Уэнсдей, и она всё же проследила за ним взглядом, хотя и обнажила этим свои слёзы. Как можно быстрее она их стёрла, но, вероятно, чёрные разводы от потёкшей туши остались.
— Спасибо, — поблагодарил придаток француженку, поспешно распустил цепи на ней и скользнул через прутья решётки к орущему телу Анки.
Тогда в подземный зал вбежало бесчисленное множество людей во главе с Винсентом Торпом. За ним стояла нервная Энид, держащая наготове когти. Раз она не плакала — значит, её парень не помер.
Вещь припал запястьем к руке Анки Дюбуа. Она истошно завизжала, прежде чем замолчала, а тело начало трансформацию. Под взглядами учеников Невермора и некоторых полицейских тело девушки увеличивалось, разрывая украденную у Уэнсдей школьную униформу и трансформируясь в широкоплечего синеглазого мужчину, невысокого роста по современным меркам. Бледное лицо покрыла густая борода, а волосы отросли до подбородка. Только порванная по швам одежда портила его внешний вид. Если Вещь вернул себе облик самого себя, то в довольно молодые годы. Над бородой на лице виднелась кожа без морщин, а глаза смотрели по-детски весело.
Все Торпы одновременно подавились воздухом и схватились за грудь. Их глаза, казалось, вот-вот вылезут из орбит. Ксавье и его отец упали, кашляя и пытаясь восстановить дыхание. Уэнсдей ничего физически не ощущала. Только на душе соседствовали бесконечная тоска и чувство, что это правильно. Оно вызывало даже в её душе радость. Радость за члена своей семьи и духовного родственника, какую бы он там фамилию ни носил.
Когда Торпы отдышались, человек-Вещь произнёс свои первые слова:
— Охренеть… — Уэнсдей опустила взгляд: это точно был Вещь.
Его голос непонятным образом сочетал в себе бас и ребяческую тонкость.
— Что тут произошло?.. — спросил Винсент Торп, пока другие люди просто стояли в шоке.
И только Энид осмелилась выйти вперёд, почему-то держа в руке телефон, где крутилось какое-то видео. Но она оступилась и для начала бросилась к человеческому облику Вещи.
— А я знала, что у тебя не только рука симпатичная! — и она приподняла его туловище с пола, заключив в крепкие объятия.
Вещь сначала никак не отзывался, но медленными и неуверенными движениями всё-таки смог обхватить девочку в ответ.
— Ты делал лучшие маникюры!
— И это одной рукой… теперь у меня их две, — отозвался словами Вещь.
— Ты обязан открыть салон красоты, ты меня понял?! — воскликнула Энид и выпустила его из объятий. Туловище Торпа упало на пол. — Ой! Прости! — извинилась она, вскочив.
Радость на её лице сменилась тревогой, и она подбежала к Ксавье, едва сдерживая слёзы.
— Ксавье, это выставили в интернет! Видео, где ты… — и она выбросила телефон, заревев.
Уэнсдей от этих слов скатилась по решётке.
— Значит так, шериф тут я! — вперёд вышла Ричи Сантьяго, чьё лицо блестело от нервного пота. — Я даже знать не хочу, что в вашем треклятом Неверморе происходит! Но я знаю одно — Ксавье Торп хороший парень. Поэтому я дам ему возможность скрыться, пока мы тут со всем не разберёмся. Беги, парень. Желательно из страны, — шериф печально улыбнулась, а Ксавье продолжил сидеть на полу, но уже от шока.
— Помнишь, что я тебе сказала, Уэнсдей? — над ухом промурлыкал голос Патрисии Торп.
— Что мне придётся бежать… — откликнулась она, сглотнув. — И вы, возможно, правы, — она медленно поднялась на ноги, продолжив держаться за прутья. — Ксавье, иди сюда! — крикнула она, но вместо него к решётке кинулись другие люди.
И всё же клетку отперли, а Ксавье поднялся на ноги, качая головой.
Уэнсдей знала, что у них мало времени, а вокруг много людей. Но также она понимала, что через пару секунд решится её судьба. И зависит она только от того, что скажет ей Ксавье Торп. Сможет ли одним лишь словом разбудить в её сердце чувство любви, которому для поддержки не нужна никакая мистическая сила.
— Что ты ко мне чувствуешь? — сорвалось холодное с её губ, когда она встала в одном метре от него.
Он округлил глаза, но вдруг его губы расплылись в знакомой улыбке. Глупой, чуточку нахальной, но Уэнсдей едва сдержалась, чтоб не улыбнуться в ответ.
— А ты ко мне? — он ехидно прищурился.
— Если вы, два балбеса, сейчас не скажете ничего, я вас убью. Вы меня поняли?! — произнёс с пола Вещь.
Уэнсдей нахмурилась. Но её уже не маленький друг прав. Возможно, стоило просто сказать это вслух…
Сейчас или никогда. Либо воскресить любовь, либо наконец зарыть её гроб в лесу и забыть его местоположение.
— Я тебя люблю, — произнесла она в один голос с Ксавье.
Парень ярко заулыбался, а в её носу словно что-то щёлкнуло от переизбытка напряжения, и вдруг оттуда пошла кровь. Собрав её на палец, Уэнсдей нарисовала ею сердце на своей ладони. А в холодной груди стало тепло. По-приятному тепло.
— Это лучший день в моей жизни! — захлопал в ладоши Вещь.
— Если бы не Аякс… ладно, мой тоже! — и Энид захлопала за ним.
А Ксавье сделал шаг вперёд и тотчас накрыл губы Уэнсдей своими. Поцелуй отозвался громкими стуками сердца в голове. И адреналин, наполнивший кровь, сообщил, что с ним она готова жить где угодно и побеждать любые сложности.
Главную сложность она всё равно уже преодолела — она открыла своё сердце для любви. Ксавье Торп смог взломать все замки, что защищали этот вредный орган.
— Ты не виновата ни в чём, Патрисия? — донёсся сзади едва слышный голос Винсента Торпа.
— Виновата только в том, что мало внимания уделяла своей семье раньше. И что это заставило всех поверить, что я и есть злодейка.
— Прости меня, дорогая… — Уэнсдей отстранилась от Ксавье и увидела, как Винсент Торп достал из нагрудного кармана белый платок.
— Mon chéri, я тут злюсь только на себя, — француженка обворожительно улыбнулась, а на глазах холодного Винсента Торпа выступили слёзы.
После он приблизился к жене и осторожно опустил ей платок на губы, прежде чем нежно поцеловал. Но Патрисия быстро отстранилась и скользнула к Ксавье.
— Ma puce, беги. Но всё будет хорошо. Я это знаю, — она улыбнулась и осторожно коснулась его укрытых одеждой плеч. — Je t’aime. À la prochaine{?}[я тебя люблю. Ещё увидимся], — и она послала ему воздушный поцелуй.
По щекам Ксавье покатились слёзы.
— Прости, мама…
— Беги уже, — она хохотнула. — Тем более, ты не один, — и она кивнула на Уэнсдей.
— Я ухожу с тобой, — пояснила девочка.
Ксавье остолбенел. Остолбенел и его отец. И только Патрисия Торп улыбалась, довольно сложив руки на груди.
— Я буду скучать! — на Уэнсдей вдруг с объятиями прыгнула Энид, прижав к себе до хруста в рёбрах.
Поразмыслив, она обняла подругу в ответ.
— А мне есть ещё, что с тобой обсудить, Уэнсдей Аддамс. И начать хотелось бы с характера, — Вещь кое-как встал на ноги и нагло заулыбался, хотя покачивался и выглядел в высшей мере дезориентированным. — Но я это с тобой по телефону обсужу. Я помню твой номер, — кажется, он попытался ей подмигнуть, но вместо этого состроил страшную гримасу.
— Лучше бы ты оставался дальше рукой, — отметила Уэнсдей и хмуро сложила руки на груди.
Смотреть на Вещь в человеческом облике — нечто неправильное. Ей хотелось отвернуться и лучше забыть о его существовании. Но при этом уголок губы дрожал, стремясь скользнуть вверх. Она радовалась за него в той мере, на какую была способна.
— Хороший комплимент, Уэнсдей. Но только попробуй не ответить на звонок. Я тебя найду, моя бывшая хмурая и злая хозяйка, — он неуверенно сделал шаг вперёд, так, что остатки одежды едва не упали с его тела, и раскинул руки. — Не хочешь меня обнять?