В отель «Савой», где состоялась встреча, меня отвез Джимми Хенсон.
Еще в Монте-Карло я очень переживала, как он отнесется к такому предложению. Но мама оказалась права, для начала в телефонном разговоре попросив Джимми прочитать книгу. Замечательный финал понравился моему жениху, и он согласился с необходимостью принять предложение Колетт. И правда, финал «Жижи» мог подсказать и мой ответ Джеймсу Хенсону.
Потрясение бедный Джеймс испытал, увидев, как меня нарядили для важной беседы: вместо элегантной блузки мужская рубашка на размер больше моего, скромные носочки и туфли без каблука. Ни дать ни взять девчонка лет тринадцати-четырнадцати.
– Меня арестуют за совращение несовершеннолетней, и спасти сможешь только ты, подтвердив, что я твой жених.
Пришлось пообещать бедному Джеймсу не оставлять его надолго в тюремных застенках.
– Одри, ты едешь соглашаться?
– Я не знаю, Джимми, я боюсь.
– Ты замечательная, у тебя все получится. И я никогда не буду мешать тебе делать то, что захочется.
Похоже, Джильберт Миллер, когда я вошла в его номер в отеле, испытал такой же шок. Его бровь откровенно приподнялась:
– Мадемуазель, сколько вам лет в действительности?
– Я родилась в мае 1929 года. Но, думаю, пять лет оккупации можно отнять, потому и выгляжу несколько моложе…
Миллер несколько мгновений размышлял, потом решительно затряс головой:
– Все равно мало! Пойдемте.
Моя демонстрация способностей перед Анитой Лоос и Полетт Годар позорно провалилась, я без конца запиналась, а мой голос не услышали бы даже за три шага. Почему эти доброжелательные дамы не выгнали меня прочь, не понимаю. Мало того, Лоос обещала, что в труппе найдется кому заняться моим голосом и, конечно, актерскими навыками.
Они согласились с предложением Колетт и утвердили меня на роль Жижи! Уладить дела с киностудией взялся сам Джильберт Миллер. Я ужаснулась, узнав, что ему придется заплатить студии несколько тысяч фунтов стерлингов!
Мне показалось, что прямо к ступенькам «Савоя» подплыло облако, чтобы унести меня в небесную высь! Заглавная роль в спектакле на Бродвее, да еще и в столь ожидаемой постановке… Пришлось даже украдкой ущипнуть себя, чтобы убедиться, что не сплю.
Джимми, терпеливо ожидавший меня в машине, молча открыл дверцу, помог сесть. Я держалась так, словно боялась расплескать внутри себя что-то сверхценное.
Наконец Джимми не выдержал и расхохотался:
– По твоему ошарашенному виду понятно, что пробы прошли великолепно.
Я замотала головой:
– Я позорно провалила все: читку текста, голосовые упражнения…
– И?
– Но они все равно взяли меня на роль.
– Ты отправляешься за океан?
Но меня волновало другое:
– Джимми, Миллер должен заплатить за меня несколько тысяч фунтов студии. А если я не справлюсь, он не потребует вернуть эти деньги?
Видимо, в моем голосе был такой ужас, что Джимми снова рассмеялся:
– Одри, ты чудо! Если нужно, я сам заплачу эти деньги даже сейчас. Я очень хочу, чтобы тебе все удалось и ты стала моей женой.
– Джи-им…
Я все-таки заплакала, потому что понимала: согласие Колетт и Миллера еще не все, я никакая не актриса и учиться этому мастерству мне придется прямо на сцене. Что может быть ужасней самозванки, которая и актрисой-то не является, учащейся прямо на сцене Бродвея, да еще и в заглавной роли?! Я боялась, что провал навсегда закроет передо мной двери всех театров и киностудий, вот тогда уж точно ролей больше двух фраз с предложением купить сигареты ни в одном фильме не получить.
Но это оказались не все подарки судьбы, облако было достаточно большим, чтобы не растаять под моими ногами еще очень и очень долго.
«Ассошиэйтед Бритиш» переуступила меня Миллеру почти с удовольствием, потому что особой ценности в Одри Хепберн не видела. Но как только был заключен договор, из Голливуда поступил запрос на актрису на роль сбежавшей принцессы в фильме «Римские каникулы».
Об этом фильме, сыгравшем такую большую роль в моей жизни и карьере, обязательно нужно сказать отдельно, во время съемок я познакомилась со столь многими замечательными людьми, что смешивать его не стоит ни с чем, даже с великолепной «Жижи».
В общем, в Америку я плыла уже с двумя предложениями – от театра Фултона на Бродвее и от Голливуда! Сказка продолжалась, хотя каждый вечер, засыпая, я боялась, что проснусь снова в Арнеме или Вельпе под свист падающих снарядов.
Отправилась я за океан одна. Мама получила большой заказ на дизайн интерьеров и не могла отказаться от него в расчете на мои будущие заработки. Никто не мог знать, что получится из выступления на Бродвее. А «Римские каникулы» должны снимать только через год, конечно, в Риме. Мама обещала закончить работу поскорей, а даже если не успеет, то что-то придумать и приехать на премьеру «Жижи» вместе с Джимми.