Лицо Мухтара стало серьезным. Но только на минуту. Мысль мелькнула в глазах и тут же исчезла. А с губ сорвалась грубоватая, привычно хвастливая фраза:
— Цель вашего приезда, конечно, ясна — притягательная сила моей личности заставила вас приехать!
— Если у человека нет сердца, то притягательной силы у него тоже нет.
— Так, а дальше? — самоуверенность и наглость Мухтара снова (в который раз!) привели Зайнаб в замешательство. Забыв о гордости, забыв о хорошо продуманной системе поведения, она вдруг раскисла, как девчонка, и жалобным тоном стала повторять давно уже надоевшие ему слова:
— Я была глупенькой, легкомысленной школьницей. Была проста и доверчива. Вы опутали меня, и теперь я очутилась… Есть ли у вас хоть немного совести?! Вот я здесь, у вас. Я рискую всем, и своей честью, и своим общественным положением… Сколько это будет продолжаться? Сколько мне еще ждать вас? Почему вы решили, что будете мне нужны только после того, как станете обеспеченным человеком? Я не боюсь нужды. Да и какая это нужда: магнитофон, приемник, ковры… У вас даже свой дом в городе, Мухтар!
— Какое тебе дело до моего дома?! — вырвалось у Мухтара, но он сейчас же вернулся к полушутливому тону:
— Ах, я вижу, прелестная пери готова ради любимого спать на соломе… Ты сама себя не знаешь, Зайнаб! Ты ведь избалованная штучка. Так я тебе и поверил, что ты сможешь долго прожить в Кишлаке. Терпение и еще раз терпение!
— Но ведь я должна дать ответ Гаюр-заде, — проговорила Зайнаб полушопотом, в котором уже слышались слезы.
— Ну что ж, не просвещение, так что-нибудь другое.
От этих слов Зайнаб совсем приуныла. Она села и уставилась в одну точку.
— Ясно одно, — уверенным голосом заключил Мухтар, — женитьба сейчас невозможна. Пусть уладятся твои дела, пусть я избавлюсь от необходимости жить в этой дыре. Вот тогда… И, кроме того, ты ведь знаешь, для женитьбы нужны деньги и деньги немалые. А у меня денег нет. И нужно очиститься от неприятностей.
— Разве их так много? — протянула Зайнаб.
— Да, много. Но прежде всего — твои вопросы… — стоило Мухтару начать разговор о том, что связывалось в его представлении с учреждениями и какой-либо государственной или общественной деятельностью — речь его становилась похожей на пункты инструкции: — Необходимо отрегулировать вопрос с просвещением. Возникает реальная угроза, того, что из-за тебя заведующего облоно снимут с работы…
Зайнаб подавленно молчала. Решив, что она сдалась, уступила, Мухтар вернулся к тому с чего начал: стал разыгрывать ревность.
— …Ну, вот, значит, очиститься от городских неприятностей. И… от кишлачных увлечений. Надо закрыть счет с Анваром. Или я или Анвар! — воскликнул он с хорошо разыгранным достоинством. — Я вас, женщин, прекрасно Изучил: и рубин достанется и друг не огорчится.
И тут Зайнаб, ни слова не говоря, торопливо надела туфельки, кое-как попудрилась перед зеркалом, накинула косынку, сорвала с окна плащ и резким шагом пошла к двери.
Мухтар молча следил за ней. Он был ошеломлен. Никогда ничего подобного не позволяла себе в его доме ни одна девушка, ни одна женщина. Зайнаб отодвинула щеколду и распахнула дверь. Бог знает, зачем она еще постояла секунду-две в проеме открытой двери. Мухтар не сделал попыток ее удержать. И только когда она была уже у калитки, он догнал ее, повернул к себе.
— Скажите… Скажи…
— Уже поздно.
— Десяти еще нет.
— Не провожайте меня. Я сама найду дорогу.
— Анвар дома?
— Не знаю… Кажется он на партсобрании.
— Скажите же, скажи правду, — с нарастающим волнением, искренним или деланным — кто знает, — прошипел Мухтар. — Вам нравится Анвар?
— Что мне женатый человек? — отрезала Зайнаб и, повернувшись, ушла в темноту улицы.
Он крикнул ей вдогонку:
— Завтра к семи вечера я приготовлю плов.
Молчание было ему ответом.
Глава 5.
Красная луна поднялась над горами. Огромная и мрачная, она давала так мало света, что Зайнаб, взглянув на свои золотые часики, ничего не смогла разобрать. А может быть это слезы заволокли ее глаза? Вот и рука дрожит… И ноги какие-то не свои: они плохо ей подчиняются. Что с ней?… «Что с тобой, Зайнаб? — обратилась она сама к себе. — Ведь только что ты смеялась, была сильной. Куда ты сейчас пойдешь? Где твой дом? Где твой мир? С кем ты? И что будет с тобой?»