— Но он просто старый сумасшедший…
— Нет, не просто! Вас слушали три сотни студентов. Знаете, как мы бьемся за каждого из них, чтобы он мыслил и чувствовал так, как нужно нам? Мы поддерживаем студенческие клубы, через которые прошли и сами, и это было началом нашей включенности в общий процесс. Мы не жалеем средств на поддержку таких преподавателей как вы… А вы? Вы не оправдываете не только тех вложений, которые сделаны в вас, но вы разрушаете и то, что делали другие люди…
— Но позвольте! Я профессионал, и не хочу выслушивать замечаний в таком тоне! — возмутился Лещинский.
— Профессионал? И где же вчера был ваш профессионализм? — ехидно спросил Гриффин. — Вам пора бы уже понять, что пора делать следующий шаг.
— Вы о чем?
— Вы учились в американском университете?
— Нет, в Европе.
— Состояли в каком-то студенческом клубе?
— Нет, а при чем здесь это?
— Вам следует понять, что ваша борьба против христианства…
— Я не борюсь против христианства, мой враг — религиозное мракобесие!
— Ах, вот как! — заинтересованно посмотрел президент. — То есть вы отрицаете любые высшие формы знания?
— Не вполне вас понимаю…
— Может быть, вы и впрямь верите, что вы одна из обезьян из зоопарка?
— Позвольте…
— Пока не позволю. Вам нужно определиться — с нами вы или нет. Для того, чтобы быть с нами, вам придется выйти на другой уровень. Если вы не с нами, то значит вы против нас. Вас высмеют все газеты, вас не возьмут не то что ни в один университет, но даже в школу.
— Но что я должен сделать? — растерянно спросил Лещинский.
— Для начала вступить в наш клуб, — уже мягко ответил Гриффин. — Вы не пожалеете: если вас интересует наука, то вы узнаете в сотни раз больше, чем вам известно сейчас. Наш руководитель, мистер Линс…
— Этот мракобес? — воскликнул Лещинский.
— Тише, тише, — зло сказал ему президент. — Раньше вы могли говорить так, но на новом уровне это уже невозможно. За такие слова вам просто отрежут язык…
— В каком смысле? — растерялся профессор.
— В прямом, — последовал жесткий ответ.
— Я могу подумать? — совсем уже растерянный спросил Лещинский.
— Совсем недолго. Завтра твоя жизнь будет стоить вдвое меньше, чем сегодня, а послезавтра она не будет стоить ничего!
Заведующий кафедрой антропологии как ошпаренный выскочил из кабинета президента университета. В голове его все смешалось. «Кажется, или я или он, но кто-то из нас двоих сошел с ума!» — думал он.
Дорога в Моуди
Следователь с Полом ехали по направлению к Моуди второй день. По дороге Ричард старался выяснить, что же именно видел его спутник, известно ли ему что-то кроме фактов, изложенных в письме отца Альберта, написанном незадолго до его убийства.
— Я не знал ничего про это письмо, — задумчиво сказал Пол. — Я тогда сам не знаю почему отправился в город моего детства. Я решил начать новую жизнь, мне хотелось увидеть родителей… Где они сейчас, я не знаю… Город отгорожен пустыней, где-то за пять миль до него я почувствовал ощущение чего-то жуткого. Ноя успокоил себя: что может быть жуткого здесь, ведь это место моего рождения, самое чистое и праведное место, которое было в моей жизни…
— На подъездах к городу была какая-то охрана?
— Людская нет.
— Что ты имеешь в виду?
— Теперь это проклятое место, там царят духи зла.
— Прямо уж и так? — усомнился Беркли.
— Да. Я с детства хорошо знаю лабиринты шахт, поэтому перед тем, как зайти в город, решил побродить по ним. Так вот — там есть лаборатория, где делаются какие-то ужасные опыты над людьми…
— Допустим. Ты пытался вмешаться?
— Нет, конечно. Я бежал оттуда так быстро как мог.
— И все же решил зайти в город?
— Я думал, что он и шахты не связаны… Хотелось увидеть родной дом.
— Увидел?
— Его снесли… — Пол заплакал. — Но самое плохое не это: они осквернили церковь.
— Ты то же видел черную мессу?
— Нет, я только видел, как из нее вышел человек в черном одеянии, держащий в руках отрезанную человеческую голову. И откуда-то сверху спустилась летающая тарелка. Из нее вышли два страшных зеленых существа. Он поклонился им, отдал голову… И в этот момент мне показалось, что меня заметили…
— Как же тебе удалось спастись?
— Я думаю, что меня сохранил Господь.
— Это точно не могло быть галлюцинацией?
— Я в этом уверен.
— Ты думаешь, что это инопланетяне, те, кого ты видел?