— Давай-ка отойдем, — скомандовал Ричард Полу.
Они отошли как раз вовремя, потому что и с другой стороны к ним бежали двое людей в военной форме. Обоих их Беркли удалось застрелить из пистолета, а тех, кто, наконец, вытолкнув убитого из входа шахты показался на поверхности, он застрелил у взятого у одного из застреленных им автомата.
— Ричард, ты уверен, что все это хорошо, что ты делаешь? — робко сказал Пол, который в этом не был так уверен.
— На все сто, — подтвердил Беркли и, вытащив у одного из убитых из-за пояса связку гранат, направился к главному входу в шахту.
Ими ему удалось взорвать дверь и засыпать проход в шахту на полметра вперед.
— А теперь нам нужно убираться отсюда, — скомандовал Ричард. — Сейчас сюда приедут ребята намного серьезнее этих.
— И ради чего все это? Чего мы добились? — грустно спросил Пол.
— Как чего? — удивился следователь. — Отомстили за отца Альберта, за твой город, и за тебя! Но давай пошевеливайся, нам некогда сопли жевать!
… Через час мистер Линс уже знал о происшедшем. В это время он был в кабинете у президента университета.
— Ну вот и как мне не верить нашим хозяевам, мистер Гриффин? — задумчиво сказал он, выслушав сообщение. — Неделю назад они велели мне найти нового заведующего лабораторией. Я договорился с Хиггинсом, но спросил, что будет с Хубертом. Хозяева сказали, что они заберут его. И вот это сбылось… И еще они сказали, что придется потратиться на восстановление лаборатории после некоторого неприятного происшествия, которое в целом будет на пользу нашему делу. И разве это не так? Теперь Ричард и Пол — преступники — изгои, убившие много людей, до смерти замучившие видного ученого. Чьи симпатии теперь будут на их стороне, когда все газеты напишут об этом? Электрический стул все будут считать очень мягким наказанием по отношению к ним. И кто теперь будет сомневаться в том, что именно Пол убил католического священника?
Ответный удар
Пол не был так оптимистично настроен, как Ричард, считавший, что напугал врагов своим эффектным нападением, и впереди победа.
— Ты отдал нас им во власть! — грустно повторял он.
А Беркли лишь смеялся. Но вскоре все газеты пестрели их фотографиями со статьями о том, как два страшных преступника — маньяка убили сначала католического священника, а потом разгромили секретную правительственную лабораторию, замаскированную под частные владения и зверски убили ученого, мировое светило, чья жизнь так нелепо оборвалась под ударами камня, которым изуверы сокрушали его тело. Еще пять солдат федеральной армии убиты — фотографии их жен и детей публиковались в тех же газетах.
Ричарда, у которого не было ни семьи, ни друзей, как и подобает «герою — одиночке» и то проняло. А что говорить про Пола, который прочитал интервью, взятое у его матери, в котором она говорит, что жалеет, что у нее есть такой сын! «Мне показалось, что он исправился, но оказалось, что он стал еще тысячекратно хуже, чем тогда, когда просто пил и предавался разврату в лагерях хиппи», — так было написано в газете.
Их постоянно показывали по телевизору, на них шла настоящая охота. Однако Ричарду удавалось уходить от преследователей, находя каждый раз новое пристанище.
— Может быть нам стоит сдаться? — однажды спросил Пол. — Мне кажется, что мы проиграли эту войну.
— Сдаться? — остервенело спросил Беркли, и сильно ударил его кулаком в лицо так, что Пол упал и чуть не потерял сознание. — Чтобы я не слышал больше такой упадочнической чуши, не то я сам тебя пристрелю!
Но по их следу шел агент ФБР мистер Энд с двумя помощниками, который ни в чем не уступал Беркли. Наконец, они их настигли. Ричарду удалось ранить одного из спутников агента, но при этом самому ему прострелили голову, и он потерял сознание.
Когда он очнулся, то увидел связанного Пола, а над собой мистера Энда с большим пистолетом.
— Думаю, что надо поступить с тобой, как ты поступил с доктором Хубертом, — задумчиво сказал он Беркли. — Больше ты не сможешь никого ударить?
— Почему? — испуганно прошептал Ричард, предвидя ответ.
— Поэтому, — ответил агент и четыре раза выстрелил разрывными пулями.
Страшная боль обожгла тело бывшего следователя. У него больше не было ни ступней ног, ни кистей рук.