Я опять низверглась во тьму и ледяную воду. Демоны ревели надо мной, грязная жижа заливала рот. Я вытянула руки, стараясь взломать деревянную стену, напоминавшую боковину грубо сколоченного гроба. Мои ногти царапали истлевшее дерево, и оно крошилось. Внезапно между досок мощным потоком хлынула вода.
Надо мной возвышалось черное животное. Оно замерло, хотя порывистый ветер кружил вокруг нас колдовской хоровод из мусора, веток и сорванных листьев. Наконец я поняла, что вижу статую оленя. За ней в безумной джиге раскачивались детские качели. Мои силы иссякли. Я чувствовала, что если попытаюсь встать, то развалюсь на мелкие куски. Над моей головой проносились вихри пыли, но я по-прежнему сидела на корточках, боясь пошевелить рукой или ногой. Мой ад и осенняя буря сплелись друг с другом странным образом.
Я ничего не слышала, кроме завываний ветра и хруста ветвей. Однако чувства подсказывали мне, что кто-то звал меня по имени. Я осмотрелась по сторонам и увидела на углу улицы знакомую фигуру. Человек приподнял руку, собираясь, наверное, прикрыть глаза от ветра. Нет! Он отбросил назад длинные волосы и побежал ко мне. Это был Джеймс! Я попыталась встать, но ветер закружил меня в безумном вихре. Мне чудом удалось зацепиться за макушку дерева над головой Джеймса. Он остановился на парковой аллее, недоумевая, куда я исчезла.
Затем меня всосало в небо, и я на миг ослепла. В моих ушах свистел ветер. Он был во мне и вне меня. А я повторяла снова и снова: «Семьсот двадцать три, семьсот двадцать три…» Наконец я упала в траву на небольшой лужайке. На деревянной стене с облупившейся краской закачались плети плюща. Джеймс стоял у фигового дерева, ветви которого гнулись под порывами ветра. Он с тревогой осматривал улицу. Я поползла к нему по мокрой траве. Заметив движение, он повернулся ко мне. Я выбивалась из сил, стараясь отползти от ямы, которая, словно адский водоворот, ширилась у самых моих ног. Джеймс испуганно вздрогнул. Наверное, я выглядела, как грязное чудовище, извивавшееся в траве. Он протянул ко мне руку, но я не посмела прикоснуться к нему.
Джеймс упал на колени и попытался обхватить меня. Когда его ладони прошли через мое тело, будто сквозь воздух, он запаниковал. Наконец он вытянулся на траве рядом со мной. Я могла бы вцепиться в него. Однако мне было страшно, что его тоже затянет в ад. Поэтому я не предпринимала никаких действий и просто молилась. Через некоторое время буря утихла до едва заметного свиста.
Джеймс снова встал на колени рядом со мной. Когда я посмотрела на него, он медленно поднялся на ноги и, словно канатоходец, осторожно, шаг за шагом, побрел к дому. Я видела, как ветер ерошит его волосы. В предыдущих случаях сразу становилось ясно, что мой дух объединялся с новым хозяином. Но в этот раз слияние воспринималось по-другому. Я последовала за Джеймсом, шатаясь от слабости. Казалось, что яркие краски мира поблекли, став тускло-серыми. Джеймс устало поднялся по ступеням на крыльцо. Я плелась за ним следом. Он повернулся ко мне. Его бледное лицо было как у статуи. Открыв дверь и войдя спиной вперед в прихожую, он поманил меня рукой, приглашая за собой. Ах, если бы так сделал мистер Браун! Я переступила порог, и Джеймс захлопнул дверь.
Чувства возвращались. Я вдруг заметила, что дом буквально содрогался от шума. Из небольшой гостиной доносились голоса и громкая музыка. Там оказалось мало света и много табачного дыма. Я увидела дюжину мужчин и женщин — все были с бутылками и сигаретами. Люди с раскрасневшимися лицами передвигались по комнате на нетвердых ногах. Они ругались, смеялись и не обращали внимания на Джеймса. Только один из них — мускулистый, обнаженный по пояс мужчина с татуировками — посмотрел на него.
— Куда ты ходил? — спросил он.
— Никуда.
Музыка была такой громкой, что им приходилось кричать.
— Ты сделал домашнее задание? — крикнул мужчина.
— Сегодня пятница.
— Что?
Мужчина нахмурился. Его рука, державшая бутылку, приподнялась к уху.
— Все нормально! — крикнул Джеймс.
Он прошел по темному коридору и остановился у двери. Рядом с замочной скважиной виднелась проломленная дыра диаметром с бейсбольный мяч. Открыв дверь, Джеймс пропустил меня в комнату. Маленькую спальню освещала тусклая лампа, висящая над головой. Почти все пространство занимала квадратная кровать — слишком большая для такого узкого помещения. Рядом стояли стол и стул, заваленные журналами, одеждой и пустыми банками из-под напитков. Стены почти полностью были увешаны картинками — в основном вырезанными из журналов. Их дополняли большие плакаты, прикрепленные булавками и липкой лентой к выцветшим обоям. Они висели даже на потолке. На некоторых были изображены обнаженные женщины, на других — гитаристы и прочие музыканты. Машины чередовались с атлетами, запечатленными в прыжках. На столе громоздилась кипа бумаг, каждый дюйм которых заполняли рисунки драконов, насекомых и чудовищ. На многих набросках виднелись инициалы «Б. Б.».