Я попыталась просунуть руки в стену, чтобы снова приклеиться к мистеру Брауну. В прошлом мне удалось сделать подобное с моим Рыцарем. Однако сейчас стены были непроницаемы. Я безмолвно воззвала к мистеру Брауну: «Если у тебя сохранилась любовь ко мне, пригласи меня внутрь». Но в глубине души я понимала, что это отнюдь не вопрос любви, а закон природы. Я нарушила этот закон, таинственное правило преданности. Мне захотелось обрести другого хозяина. Дух сбился с пути, и роковое решение прервало нашу связь. Цветок оказался отрезанным от лозы. Я знала, что скоро вернется старая боль. Словно мотылек, не обладающий памятью, я упрямо билась в окна и в какой-то момент обнаружила, что одно из них — в спальне — приоткрыто. Однако дом все равно не пускал меня внутрь. Ожидая, когда ад явится за мной, я вцепилась руками в оконную раму, как в тюремную решетку.
Мистер Браун вошел в комнату и сел на кровать. Он выглядел печальным и озабоченным. Следом за ним впорхнула его супруга. Она подошла к зеркалу, взяла заколку с туалетного столика, убрала прядь волос. Увидев отражение мистера Брауна, она встревоженно спросила:
— Что-то случилось?
— Ничего особенного.
Он криво улыбнулся, и его жена, отвернувшись от зеркала, с безмолвным вопросом заглянула ему в глаза. Он устало пожал плечами. Миссис Браун подошла к нему и села на постель:
— А может, все-таки случилось?
Он откинулся на спину и уставился в потолок:
— Я не знаю.
Устроившись рядом с ним и приподнявшись на локте, миссис Браун заботливо вглядывалась в лицо мужа:
— Ну давай, рассказывай.
Он печально вздохнул и, рассеянно перебирая ее пальцы, произнес:
— У меня такое чувство, словно я что-то забыл или, возможно, потерял. Это беспокоит меня.
Миссис Браун склонилась к мужу и поцеловала его в плечо:
— Скоро ты все вспомнишь.
Внезапно она встрепенулась:
— Ты не забыл отправить посылку моей сестре?
— Да.
— Значит, дело в чем-то другом.
— Нет, я говорю не о вещах, — проворчал ее супруг. — Это напоминает сон о человеке, которого ты не можешь вспомнить. Он так много значил для тебя во сне, но теперь ты понимаешь, что у тебя не осталось никаких воспоминаний о нем…
Он замолчал. Миссис Браун поглаживала грудь мужа, рисуя пальцем круги над его сердцем.
— Неужели я забыл о ком-то близком? — тихо произнес ее супруг.
— Может, учительницу из твоего первого класса? Или какого-нибудь приятеля из детства?
— У тебя бывали моменты, когда ты не могла вспомнить о чем-то очень важном?
— Нет, — ответила миссис Браун. — Ум всегда хранит события, играющие важную роль в жизни.
Она игриво постучала пальцем по его виску:
— Все нужные воспоминания остаются здесь.
Он со вздохом отвернулся от нее. Это была странная реакция. В любой другой вечер он обвил бы супругу руками или начал щекотать ее, пока она не рассмеялась бы. Но сейчас он снова смотрел в потолок. Его жена вскочила с кровати.
— Заканчивай хандрить, милый, а то укушу.
Он даже не улыбнулся. Миссис Браун помолчала, затем хмуро расстегнула свои джинсы.
— Скорее всего, я потерял музу, — произнес ее муж. — Интересно, что я сделал не так?..
Супруга бросила на него обиженный взгляд. Едва уловимая тень пробежала по ее красивому лицу. Снимая одежду, она старалась сдержать эмоции. Я знала, почему она дрожала. Миссис Браун считала себя его музой. Она знала, что муж любит ее до умопомрачения. Однако теперь она боялась, что в будущем эта любовь может угаснуть. Женщина медленно сняла майку и бросила ее на джинсы, лежавшие на стуле у туалетного столика.
— Схожу, приму душ, — сказала она.
В любой другой вечер он пошел бы за ней. Но сегодня мистер Браун лежал на постели и смотрел в потолок.
Это была моя вина. Мне следовало спрыгнуть с одного речного камня, прежде чем ступать на другой. Мистер Браун, услышав шум воды в ванной, сел и посмотрел в сторону приоткрытого окна. Затем встал и подошел ко мне. Опираясь руками на раму, он всмотрелся в темноту. Свежий ветер, проносившийся сквозь меня, шевелил его волосы. Я находилась в каких-то нескольких дюймах от его лица. Но он не чувствовал меня! И я не могла говорить с ним — как это случалось раньше, в классной комнате, — касаясь пальцами его плеча. Наша связь оборвалась. Ах, если бы я была способна явиться ему как привидение в мистических историях! Мои ноги начинали леденеть от холода.
Мне хотелось, чтобы наши взгляды встретились. Однако он не замечал меня. Застонав от отчаяния, я отлетела немного назад. Прежде мне не доводилось уходить от живого хозяина. Я теряла любимого друга, но он при этом не возносился на небеса. Он собирался жить своей жизнью. Жить без меня! Я отвернулась от него и бросилась прочь. Однажды мне удалось вырваться из ада и вернуться к крыльцу моей хозяйки. Я шагала в нужном направлении. Во всяком случае, мне так верилось. Мои кости трещали от боли, но я снова и снова повторяла число, которое было для меня путеводной звездой. Семьсот двадцать три.
Я опять низверглась во тьму и ледяную воду. Демоны ревели надо мной, грязная жижа заливала рот. Я вытянула руки, стараясь взломать деревянную стену, напоминавшую боковину грубо сколоченного гроба. Мои ногти царапали истлевшее дерево, и оно крошилось. Внезапно между досок мощным потоком хлынула вода.
Надо мной возвышалось черное животное. Оно замерло, хотя порывистый ветер кружил вокруг нас колдовской хоровод из мусора, веток и сорванных листьев. Наконец я поняла, что вижу статую оленя. За ней в безумной джиге раскачивались детские качели. Мои силы иссякли. Я чувствовала, что если попытаюсь встать, то развалюсь на мелкие куски. Над моей головой проносились вихри пыли, но я по-прежнему сидела на корточках, боясь пошевелить рукой или ногой. Мой ад и осенняя буря сплелись друг с другом странным образом.
Я ничего не слышала, кроме завываний ветра и хруста ветвей. Однако чувства подсказывали мне, что кто-то звал меня по имени. Я осмотрелась по сторонам и увидела на углу улицы знакомую фигуру. Человек приподнял руку, собираясь, наверное, прикрыть глаза от ветра. Нет! Он отбросил назад длинные волосы и побежал ко мне. Это был Джеймс! Я попыталась встать, но ветер закружил меня в безумном вихре. Мне чудом удалось зацепиться за макушку дерева над головой Джеймса. Он остановился на парковой аллее, недоумевая, куда я исчезла.
Затем меня всосало в небо, и я на миг ослепла. В моих ушах свистел ветер. Он был во мне и вне меня. А я повторяла снова и снова: «Семьсот двадцать три, семьсот двадцать три…» Наконец я упала в траву на небольшой лужайке. На деревянной стене с облупившейся краской закачались плети плюща. Джеймс стоял у фигового дерева, ветви которого гнулись под порывами ветра. Он с тревогой осматривал улицу. Я поползла к нему по мокрой траве. Заметив движение, он повернулся ко мне. Я выбивалась из сил, стараясь отползти от ямы, которая, словно адский водоворот, ширилась у самых моих ног. Джеймс испуганно вздрогнул. Наверное, я выглядела, как грязное чудовище, извивавшееся в траве. Он протянул ко мне руку, но я не посмела прикоснуться к нему.
Джеймс упал на колени и попытался обхватить меня. Когда его ладони прошли через мое тело, будто сквозь воздух, он запаниковал. Наконец он вытянулся на траве рядом со мной. Я могла бы вцепиться в него. Однако мне было страшно, что его тоже затянет в ад. Поэтому я не предпринимала никаких действий и просто молилась. Через некоторое время буря утихла до едва заметного свиста.
Джеймс снова встал на колени рядом со мной. Когда я посмотрела на него, он медленно поднялся на ноги и, словно канатоходец, осторожно, шаг за шагом, побрел к дому. Я видела, как ветер ерошит его волосы. В предыдущих случаях сразу становилось ясно, что мой дух объединялся с новым хозяином. Но в этот раз слияние воспринималось по-другому. Я последовала за Джеймсом, шатаясь от слабости. Казалось, что яркие краски мира поблекли, став тускло-серыми. Джеймс устало поднялся по ступеням на крыльцо. Я плелась за ним следом. Он повернулся ко мне. Его бледное лицо было как у статуи. Открыв дверь и войдя спиной вперед в прихожую, он поманил меня рукой, приглашая за собой. Ах, если бы так сделал мистер Браун! Я переступила порог, и Джеймс захлопнул дверь.